— Помоги мне, человек! Умирание не такой простой процесс, как я полагала.
— Это потому, что ты машина, а не человек, — закричал доктор Алимантандо, прикрывая глаза от ослепительного света прожектора. — Люди умирают безо всякого труда.
— Почему нельзя умереть, если ты этого хочешь? Помоги мне, человек, помоги мне. Спустись сюда и я покажу, как ты можешь проявить ко мне милосердие, ибо и этот холуйский дебилизм и эта механическая невоздержанность — невыносимы! Иди ко мне, человек. Помоги мне!
И вот так доктор Алимантандо босиком кое‑как пробрался вниз по тому же разлому, по которому взбирался утром. Теперь он сообразил, что проплыл над засыпанной песком машиной, даже не подозревая о ней. Странно, странно. Поспешно он пересек все еще горячий песок, отделяющий его от лика гудящего чудища. На гладком металле возникло темное пятно размером приблизительно с монету в двадцать сентаво.
— Это активатор отключения моих систем. Коснись его и мое существование будет окончено. Все мои системы остановятся, мои цепи расплавятся и я умру. Действуй, человек.
— Я даже не знаю…
— Человек, мне семьсот лет, столько же, сколько земле, по которой ты ходишь; разве в ваше развращенное время возраст уже не вызывает почтения? Уважь мои желания. Я ничего не желаю, только уйти. Коснись пятна. Действуй, человек. Помоги мне.
Доктор Алимантандо коснулся темного пятна, и оно тут же растворилось в горячем оранжевом металле. Затем, очень медленно, очень постепенно, гудение жизни в орфи стало стихать и, наконец, слилось с тишиной Великой Пустыни. Когда смерть расслабила мышцы огромной машины, все ее многочисленные панели, люки и секции раскрылись, обнажив необыкновенные механизмы, расположенные внутри. Окончательно убедившись, что орфь мертва, доктор Алимантандо отправился в постель, мучаясь угрызениями совести за то, что он сотворил.
Утром он отправился разбирать тело убитой им машины. За пять дней яростной, неистовой и чрезвычайно приятной работы ему удалось создать из этого тела ромбовидный солнечный коллектор в пять раз выше человеческого роста и водрузить его, с некоторым трудностями, на опору ветряного насоса. Обеспечив себя энергией и горячей водой, он принялся прорубать окна в стенах пещер с бесподобным видом на Великую Пустыню и вставлять в них пластик из полимеризационной установки орфи. Он расчленил труп и кусок за куском перетащил его через утесы в свой новый дом. Он влез в кишки машины, чтобы выковырять остатки механизмов, которые, приложив чуточку труда и изобретательности, можно было превратить в автоматические культиваторы, ирригационные помпы, электроплиты, панели освещения, метановые дигестеры и дождевальные установки. Доктор Алимантандо был поклонником изобретательности, в особенности своей собственной. Каждое только что усовершенствованное устройство очаровывало его бесконечно — покуда он не создавал следующее. День за днем орфь чем дальше, тем больше превращалась в жалкую оболочку, а затем в отдельные секции — по мере того, как доктор Алимантандо строил новые солнечные коллекторы — затем в разрозненные панели. Однажды ночью налетел шторм, такой свирепый, что доктор Алимантандо ежился и дрожал в спальном мешке на своей самодельной кровати. К утру кости мертвой машины исчезли, как древний город, погребенный под песчаными наносами.