— Никто не желает этого ребенка больше, чем сама Брианна, — мягко напомнила Софья. — Уверена, она не станет рисковать.
— Хмм. — Герцог помолчал, потом, прищурившись, посмотрел на Софью. — Надеюсь, она хотя бы отправилась не одна, а с надежным сопровождением?
— Наверное. — Софья с любопытством взглянула на него. — Думаете, ей может угрожать какая-то опасность? Ведь от Мидоуленда до Хиллсайда рукой подать.
— Главная опасность — браконьеры, а их здесь хватает. Я бы предпочел, чтобы и вы не покидали поместье без эскорта.
Софья поднялась. Ответ прозвучал слишком гладко, и за ним скрывалась ложь. Но почему он солгал? Хочет запугать, чтобы она оставалась в доме, где за ней было легче следить? Или думает, что гостья опасна для Брианны?
Софья гордо подняла голову. Может быть, она и заслужила недоверие своим подозрительным поведением, но это вовсе не значит, что ей нравится такое положение.
— Мне, в отличие от Брианны, ни идти, ни ехать некуда.
Лицо его смягчилось, губы медленно растянулись в дерзкой усмешке.
— Уже заскучали? Вас утомляет небогатая на события жизнь английского поместья?
— Я уже говорила, что предпочитаю спокойное существование.
— Да, конечно. Говорили. — Герцог шагнул к ней, обдав волной резкого мужского запаха. — А вот я считаю, что в вас живет дух авантюризма.
Воздух вокруг нее как будто сгустился, хотя Софья и старалась не замечать этого.
— Это только доказывает, что вы совсем меня не знаете.
— Но с каждым днем узнаю все лучше. — Он протянул руку к ее груди, провел пальцами по краю лифа, и по коже словно пробежали невидимые крошечные ножки. — Знаю, что вас нужно держать в тепле, как нежную орхидею. Что не любите вина. Что предпочитаете комфорт веяниям глупой моды, а значит, обладаете здравым смыслом. Знаю, что у вас есть свои секреты, которые вы прячете от мира. И знаю, наконец, что вы опасаетесь своей страстной натуры.
Растревоженная его словами и смущенная реакцией на его прикосновение, она торопливо отступила.
— Это нелепо.
Он улыбнулся еще шире.
— Не прогуляться ли нам в грот? Возможно, я смогу подтвердить истинность моих слов.
— Вы полагаете себя неотразимым, ваша светлость, но это совсем не так, так что не обольщайтесь.
— Лгунья. — Он легко, одним шагом, покрыл пространство между ними и погладил ее по щеке. — Возможно, ваша гордость успокоится, если я признаюсь, что нахожу вас столь же неотразимой? Должен признаться, это доставляет мне немалые неудобства. Вы отвлекаете меня сильнее, чем мне хотелось бы.
— Поверьте, у меня и в мыслях не было вас… отвлекать, — пробормотала она, замирая от сладкой муки, рождаемой его прикосновением. — Я бы даже предпочла, чтобы вы больше внимания уделяли вашим лугам и коровам.