Меня, несмотря на неласковую встречу, определили в умопомрачительный генеральский номер дивизионной гостиницы, что, должен признаться, случается со мной нечасто. Здесь есть кондиционер, свежее белье, душ с теплой водой. Дежурная принесла даже чай с сахаром. Сижу вот, пописываю, чай попиваю. Завтра в шесть сорок пойдет на Файзабад вертолетная пара.
* * *
— Вертолеты несколько дней возили раненых, мы с ног сбились, а тут говорят: готовьтесь, завтра будет самый тяжелый день. С утра прислушивались, у нас ведь вертолет издалека слышно, — ждали раненых. Наконец солдат знакомый подходит: радуйся, говорит, пришла колонна! А мне и впрямь так радостно было, что даже хотелось плакать. Знаете, я в отпуск поехала, — все не то. Каждый день ждала писем от девчонок. Прочтешь, и как дома, в полку, побываешь.
Это рассказывает мне медсестричка Лена Новожилова, которая служит здесь уже третий год и от которой перед каждой операцией прячется командир полка: замучила его Новожилова своими просьбами взять ее в рейд. Однажды махнул рукой, отпустил с агитотрядом, а она нарадоваться не могла. Медсестричка Лена Новожилова из тех, кто опоздал родиться. Ей бы в двадцатые годы, в гарь, в холод, в голод. В романтику революционных будней, которой тут точно не пахнет.
Точнее, так: многие из тех, кто едет в Афганистан, искренне верят в то, что едут исполнять «интернациональный долг». Что проклятые империалисты не дают поднять голову народу, который сбросил иго угнетателей и кровопийцев. Как правило, этого романтического запала хватает дня на три, а потом все становится понятно: и про долг, и про все остальное…
Я уже несколько дней в Файзабаде. С утра до вечера пропадаю у саперов-собаководов, о которых собираюсь написать. Однажды все отделение собралось в курилке, было жарко, и парни скинули тельняшки. Оказалось, почти у всех наколки на сердце: автоматный патрон, его крестом перечеркивает надпись латинскими буквами — Аллах. Или — вместо имени чужого бога — своя группа крови. У некоторых вытатуированы на руке старомодный орел и аббревиатура ОКСВА — Ограниченный контингент советских войск в Афганистане. Особая метка, по которой они будут узнавать друг друга спустя годы где-нибудь в ленивой и благостной курортной толпе. Если, конечно, этот орел не станет знаком позора, который стыдливо будут прятать под майку.
Патрон на груди вместо медали, не полученной на этой войне.
* * *
На краю любого афганского аэродрома лежат кучи белых пластмассовых стаканчиков: это кассеты тепловых ракет, которые отстреливают при взлете и посадке вертолеты и самолеты транспортной авиации. По замыслу, эти ракеты должны принять на себя удар «стингера». В их эффективности у меня лично есть некоторые сомнения: я что-то ни разу не видел, чтобы «стингером» стреляли по нашим «вертушкам» или транспортникам прямо над аэродромом. Их сбивают где-то в горах, в пустынях, где эти отводящие ракеты никто не успевает применить. Но, собственно, дело совсем не в этом. Загвоздка в том, что кассеты эти по второму разу использовать нельзя, они никому не нужны: одно слово — мусор.