— «Афган» научил нас любви. Любви, а не ненависти, — считает он. — Тому, кто не понял этого, грош цена.
Бывший санинструктор, награжденный орденом Красной Звезды, а сегодня — комиссар «Дружбы» Володя Рябцев усилием воли сдержал подступивший к горлу комок. На стене полкового медпункта он увидел картину, которую когда-то перед очередной боевой операцией они нарисовали вместе с Сашкой, братом, тоже служившим здесь. Картина была цела!
— «Афганец» — это не обязательно знак качества, — говорил мне Рябцев. — Мы по-разному вернулись домой. Некоторые сорвались, попали за решетку. Это слабаки. Есть такие, кто, вернувшись, правит закон кулаком. Конечно, и жизнь менять, и за справедливость бороться необходимо. Но чистыми руками!
Наверное, и Володя Рябцев, и все они — Чемезов, Щеголев, Каландаришвили — казались иными себе в эти первые минуты на афганской земле: повзрослевшими, возмужавшими. Мне же думалось: они все те же, в общем. Нечто очень важное, очень существенное, обретенное здесь, не растеряли в мирной домашней суете, в сутолоке городов.
Разместили отряд в десантной дивизии, где многим из них прежде довелось служить. Здесь все было привычным: те же койки в два этажа, накрытые синими солдатскими одеялами. Тот же вечерний развод караула. Все то же, и все другое. Война продолжалась, но теперь не для них. Чтобы хоть как-то подавить в себе «комплекс гостей», весь распорядок дня построили так, как принято в армии. Вставали по команде, в пять ноль-ноль, вместе со всеми выходили на зарядку, и только потом на работу.
Каждый день вокруг котлована, где они перепахивали тяжелый каменистый грунт, а потом укладывали бетон, собирались зрители: любопытно же, в самом деле, поглазеть, как управляются с лопатами приезжие. Азиз, один из мальчишек-подмастерьев, тот вообще ни на шаг не отходил от отряда, как ни уговаривали его полушутя-полусерьезно ребята, что справятся, мол, сами.
В особом почете оказался Сергей Газеев, отрядный врач. Не раз, отложив лопату, раскрывал свою сумку с красным крестом. Афганцы, случалось, даже выстраивались в очередь: лечи, доктор!
В таких серьезных условиях отряду, понятно, приходилось «держать марку». И это у ребят получалось, судя по лестным отзывам местных газет, писавших и про «невиданные показатели производительности труда», и про то, что весь свой заработок студенты перечислят на строительство школ и детских домов.
В жизни, конечно, все было проще, чем в газетах. С утра до вечера бетон, песок, бетон. Через несколько дней от сухой жары полопались губы, обгорели лица. Лютый ветер-афганец пылью выедал глаза. В иные дни сил оставалось как раз на то, чтобы добраться до койки и снова увидеть во сне бетон.