На небо вышел месяц, тонкий и острый как нож. Дни, один короче другого, пролетали быстро, ночи становились длиннее. В пещеры под холмом не проникали ни солнце, ни луна, даже звезды туда не заглядывали. Все это принадлежало верхнему миру, где время двигалось по железному кругу – от дня к ночи, от ночи к дню.
– Время пришло, – сказал лорд Бринден, и по спине Брана пробежались ледяные пальцы.
– Для чего?
– Для следующего шага. Перевертышем ты уже стал, пора учиться быть древовидцем.
– Этой науке учатся у деревьев. – Листок знаком подозвала к себе другую поющую, которую Мира назвала Снеговлаской. На чаше из чардрева в ее руках было вырезано около дюжины ликов, таких же, как на сердце-деревьях. Густую белую кашу внутри пронизывали красные жилки. – Ешь, – велела Листок, подав Брану деревянную ложку.
– А что это?
– Кашица из семян чардрева.
Брану почему-то стало нехорошо. Красные прожилки – должно быть, сок – при свете факелов очень походили на кровь. Он зачерпнул кашу ложкой, но в рот отправлять не стал.
– Она сделает меня древовидцем?
– Древовидцем тебя делает твоя кровь, – ответил лорд Бринден, – а это зелье пробудит твой дар и поженит тебя с деревьями.
Брану не хотелось жениться на дереве, но кто еще за такого пойдет? Тысяча глаз, сотня шкур, глубоко идущая мудрость… Древовидец.
Он начал есть.
Каша хоть и горьковатая, была все же не такой горькой, как желудевая. После первой ложки его чуть не вырвало, вторая пошла легче, третья показалась почти что сладкой. С чего он взял, будто каша горькая? У нее вкус меда, свежевыпавшего снега, перца, корицы, последнего поцелуя матери. Пустая чашка выпала и стукнулась о каменный пол.
– Я не чувствую никакой перемены. Что дальше?
– Деревья скажут тебе. Они помнят. – По знаку Листка другие поющие стали гасить факелы один за другим. Тьма густела и подползала все ближе.
– Закрой глаза, – сказала трехглазая ворона, – сбрось кожу. Ты делаешь это каждый раз, входя в Лето, но на этот раз войди не в него, а в корни. Следуй по ним сквозь землю к лесным деревьям и говори, что ты видишь.
Бран закрыл глаза, сбросил кожу. Войти в корни… стать деревом. Какой-то миг он еще видел окутанную мраком пещеру и слышал реку внизу – миг спустя он перенесся домой.
Лорд Эддард сидел на камне у глубокого черного пруда в богороще. Бледные корни сердце-дерева обнимали его, как заботливые старческие руки. На коленях у него лежал Лед, и отец протирал меч масляной тряпицей.
– Винтерфелл, – прошептал Бран.
– Кто здесь? – Лорд Эддард оглянулся, испуганный Бран отпрянул.
Отец, пруд и богороща поблекли; он снова оказался в пещере, и бледные корни чардревного трона обнимали его, словно мать младенца. Перед ним загорелся факел.