— Я понимаю только то, — трагическим голосом воскликнула миссис Мэтьюс, что вы чувствуете себя вправе оскорблять меня, как только возможно. Вам остается только арестовать меня… И я удивляюсь, почему вы медлите…
И тут снова вступил Гай. Он вцепился руками в спинку стула, на котором сидела мать, и срывающимся голосом заговорил:
— Никто не арестует тебя, мама. Вы очень проницательны, суперинтендант, но это… Это я отравил тетю Гарриет. Мама здесь ни при чем.
— Гай, идиот! — вскрикнула Стелла.
Но Гай не обратил на ее крик внимания, а продолжал квадратными глазами смотреть на Ханнасайда как завороженный. Миссис Мэтьюс, словно с трудом шевеля языком, пробормотала:
— Все это глупости. Не слушайте его. Я в этом совершенно уверена…
Ханнасайд посмотрел на Гая с некоторым любопытством, но на сей раз без всякой холодности:
— И каким же образом вы ее отравили, мистер Мэтьюс?
— Чаем, — сказал Гай. — Тем, который она пила за завтраком. Я спустился в столовую раньше всех. И я знал, что сестра всегда пьет кофе. Когда я говорил, что в то утро пил чай, я вам солгал. Я пил кофе.
— Господи, что ты говоришь, мальчик мой, — сказала миссис Мэтьюс. — Не слушайте его, суперинтендант, мой сын просто хочет выгородить меня.
— Так-так… А своего дядю тоже вы изволили отравить? — с тем же любопытством в глазах спросил Ханнасайд.
— Именно, я подлил ему никотин в виски, — с отчаянной решимостью отвечал Гай.
— Да хватит тебе, Гай, — прошипела Стелла. — Ты ведешь себя как трагик в дешевой мелодраме! Ты не пил кофе в то утро, ты не пьешь кофе по утрам, и я прекрасно помню, что ты пил чай, который, выходит, сам и отравил? Что за чепуху ты несешь!
Гай, не глядя на нее, спросил у Ханнасайда:
— Ну что ж, у вас есть ордер на мой арест?
— Боюсь, пока нет, — сказал Ханнасайд.
— Тогда потрудитесь выписать его…
— Я обязательно сделаю это, как только у меня будут достаточные основания, — хладнокровно отвечал Ханнасайд.
— Какие еще основания вам нужны? — воскликнул Гай, трясясь от возбуждения, но пытаясь казаться высокомерным.
В этот момент в комнату вошел сержант Хемингуэй с запечатанным пакетом.
— Извините меня, — бросил Ханнасайд официальным тоном, вскрывая пакет. Достав оттуда несколько скрепленных листков, он углубился в их изучение. Наконец он поднял глаза на Гая и сказал:
— Прошу прощения, мистер Мэтьюс, но у меня теперь явно нет оснований для вашего ареста. Вы, кажется, сказали, что подлили яд в чай мисс Гарриет, не так ли? Так вот, мисс Гарриет Мэтьюс НЕ ГЛОТАЛА никотина.
После этих слов в комнате повисло ошеломленное молчание.