замедляли, ограничивали возможную свободу движений, и были закреплены
одиночно к стенам или полу. Он мог свободно дотянуться и передвигаться вокруг
запачканных копотью стен камеры. Однако его раненая икра не выдерживала,
когда он пытался встать на эту ногу. Колено Конана просто отказалось согнуться,
вынуждая его прыгать на ноге как шут в балагане.
Его пальцы натолкнулись на толстые железные брусья на двух стенах и камни
на других двух стенах камеры. Крики уменьшались, уступая отчаянным
рыданиям. Мягкое, но предварительное шипение предшествовало каждому крику.
Тот звук, сопровождаемый слабой, противной, вонью жарящейся плотью,
указывал на движения, осуществляемые мучителем в камере пыток.
- Достаточно получил, собака? - пролаял резкий голос.
Единственным ответом был громкий, тяжелый, хриплый и низкий стон.
- У нас заговоришь, рано или поздно, глупец! Лучше скорее, тогда будешь
изувечен только наполовину. Теперь скажи, где спрятана диадема Ее Величества,
или клянусь Сетом, я пихну это железо в твой другой глаз!
- Пожалуйста... нет. Она носила это не... нет! Mитра, милосердие!
Конан вздрогнул от громкого шипения, доносящегося из черноты и порыва
гнева, закипающего в его крови, поскольку бедный узник кричал как проклятая
душа в Аду. Хотя он не знал несчастного, киммериец был раздражён его
трусостью. Злорадные хихиканья мучителя не потушили пожар его гнева, и он
сжимал свои кулаки в бессильной ярости. Крики резко оборвались. Бедняга или
упал в обморок или умер - последнее, возможно, было более милосердно.
Конан не тратил впустую время, задаваясь вопросом, почему ассири просто не
убили его. Без сомнения сам он поступил бы так, значит, его тоже будут мучить,
а по завершению убьют. Все же он был сильно ранен, но не мертв. Сырая,
25
пропитанная кровью повязка охватывала его раздутую ногу. Для его похитителей
он был более ценен живым, чем мертвым, и это давало ему преимущество.
Тяжелая дверь хлопнула, и донеслись приближающиеся шаги. Тусклый,
качающийся факел показал длинный коридор камер, с Конаном в конце. У
державшего факел были уродливое лицо и туловище, более волосатое, чем у яка.
Эти особенности, и его длинные руки, предполагали более близкое родство к
обезьяне, чем к шемитам. Конечно, можно утверждать, что было немного различия
между любым шемитом и обезьяной. Пальцы этого отталкивающего скота
сжимали густые волосы человека, который был или мертв или без сознания.