походило на дождь, и вопли солдат Черного клинка, вторили этому, отражаясь в
храме. Как раз когда ахеронец злорадствовал, радуясь своей добыче, крики
солдат сменились приглушенным шепотом и стихли.
Шакал поднял статую из полированного жемчуга высоко в воздух.
- Зловещий древний Бог - мой!
Дикий рёв Черного клинка совпал с треском обрушением раскалывающейся
крыши. Крыша, треснувшая от веса нагромождённого песка, засыпала наивного
колдуна с мечом черепками, хороня его в песчаной могиле. Его предсмертный
вопль затих в круговороте, вопящем шторме песка, охватившим затем всё - храм,
мраморные стены, здания.
***
В течение двадцати трех дней ветер неуклонно бушевал, погружая
Священный Город Нифия в истинное море песка. Никакая высокая башня или
медный шпиль не были видимы.
Так великий город Нифия исчез, укрывшись более чем на три тысячи лет,
потерянный, лежащий ниже пустынных дюн того, что однажды станет
восточной пустыней Шема... скрытый, но не забытый. В течение одного дня,
воющие ветры откроют погребённую в песке тайну, и люди еще раз будут искать
Зловещего древнего Бога.
1. «Убежище»
Не отличающаяся особо от большинства таверн Мессантии, «Убежище»,
располагалась в городских предместьях среди группы неряшливых зданий в конце
Торговой Улицы, которая вела к самой крупной гавани в столице Аргоса. Идущая
к гавани улица была широка, вымощенная камнем, находящаяся в хорошем
состоянии за счёт налогов короля Mило. Но, как и любая другая, проходя через
крупнейший портовый город в любом из Хайборийских королевств, она
заворачивалась, крутилась, ветвилась, и прервалась канавами на пути, и свелась к
узкой грязной тропке, ничем не проложенной, с мусором, пересекаемой только
плотной популяцией крыс. Здесь её местные жители назвали Переулком Пирата, а
для тех, кто шагал по ней, были менее приученными к уличной грязи, чем к
деревянной палубе.
6
Они были морскими авантюристами: коренастые аргосцы, со скудными
желтовато-коричневыми волосами; зингарцы с болезненно-бледной кожей и
смуглые чернобородые шемиты.
Они собирались в тусклоосвещенных, деревянных стенах «Убежища» как
моллюски на корпусе. Шестеро самых смелых мессантийских контрабандистов
пировали окороками жареной баранины, запивая свою жирную трапезу глотками
темного пива. Наблюдая за смуглым головорезом кофийцем с хищным
пристальным взглядом, поглаживающим толстые черные усы, потный капитан