к сосредоточению... на траве ниже него, вечернем неба выше него, прохладном, но
сыром воздухе на его коже. В дополнение к интенсивному пульсированию в голове
он чувствовал умеренную боль сзади своего колена.
Убийца дышал равномерно и глубоко, поскольку он закрыл свои глаза. Это был
первый шаг в сложной дисциплине, которой он овладел от начала до конца только
благодаря семи долгими годам обучения в покрытом джунглями монастыре в
Xайфенге, в обширном болоте южного Kхитая. Там, в каменном храме, который
61
был древним уже тогда, когда Атлантида утонула, одиннадцать монахов все еще
шептали молитвы странному богу, рожденному от духа пяти братьев драконов. В
жизни драконы боролись между собой, но в смерти они нашли мудрость и их
потребность соединиться, чтобы стать Xайфенгом.
Toджобнаружил монастырь во время одной из своих экспедиций по сбору
лотоса в смертоносных болотах Kхитая. Высохшие монахи свободно поделились
своим знанием с достаточно терпеливым учеником. Через семь лет Toдж изучил
только голые начала первой из пяти дисциплин Хайфенг. Для способного ученика,
каждый следующий этап дисциплины дважды удлинялся по сравнению с
обучению предыдущего. Сима-Яну, самому молодому монаху, чтобы справиться
со всеми пятью, потребовалось больше чем двухсот пятьдесят лет.
Слова Сима-Яна, произносимые шепотом, отозвались эхом в его памяти.
«Вдохни…выдохни… Нет никакой боли. Вдохни... боль, обманывает ум.
Выдохни.. . доверяй не уму, но учи дух. Ум - часть смертного тела, связанного с
материальным миром. Вдохни... дух, сущность, отдельная от ума и поэтому
отделяться от тела. Выдохни..., дух может видеть боль, услышать это, чувствовать
запах этого, или испытать это? Нет, это невидимо, беззвучно, без запаха, без вкуса.
Дух может ощутить боль? Нет, он бесформенен. Вдохни... нет никакой боли».
Toдж открыл глаза. Он встал и потянулся, не обращая внимания на раны,
которые согнули бы самых стойких из воинов к их коленям. Он проигнорировал
струйку теплой крови, которая просачивалась на воротник. Теми немногими из
многих заживающих трав, которые он нес с собой, он излечит раны. Они даже не
потребовали бы нектара Золотого Лотоса, который был все еще в его флакончике,
привязанном на груди.
К сожалению, первая дисциплина не ускоряла заживление; она просто учила
обходиться без отвлечений, которые нанесли вред умам и поэтому телам почти
всех мужчин. Не научившись игнорировать эмоции, такие как боль, страх,