В полнейшей безопасности мы стояли на якоре в бушующем море. Слегка покачиваясь, «Тиликум» медленно дрейфовал кормой вперед. Я закрепил руль и, учитывая надвигающиеся сумерки, зажег фонарь. После этого мы оба забрались в каюту,
Я собирался было слегка отчитать Лакстона, однако он опередил меня:
— Мне стыдно, Джон, но если бы ты знал, как я испугался!..
Позже Норман напечатал о нашем путешествии большие статьи в разных газетах, но о том, как он карабкался на мачту,— ни слова...
Дня через два нам посчастливилось поймать в паруса добрый пассат, а в середине июля, несколько огорченные наступившим штилем, мы пересекли экватор.
По первоначальному замыслу первая стоянка планировалась на Маркизских островах. Однако тогда нам пришлось бы долгое время идти круто на ветер, а при этом, как известно, судно больше всего захлестывает волной. Поэтому мы решили двигаться к острову Пенрин
(Нынешнее название — атолл Тонгарена. (Примеч. ред.)).
Пассат нам благоприятствовал, и мы пробегали от 150 до 170 миль в сутки. Понятно, что при такой скорости и соответственной силе ветра нам приходилось изрядно работать румпелем. Спать, прямо скажем, было некогда.
Наступило 1 сентября. По моим расчетам, мы находились где-то совсем рядом с островом. Но вот встало солнышко, а вокруг нас по-прежнему была только вода. Впрочем, я верил в свои навигаторские способности, кроме того, из лоции явствовало, что Пенрин — всего лишь невысокий атолл протяженностью около 8 миль.
К полудню на горизонте показалось темное пятно. Всякий раз, когда мы взбирались на гребень волны, я видел его совершенно отчетливо. Вечером мы шли уже возле самого острова, отыскивая южный проход в коралловом рифе, чтобы войти в лагуну. Лоция сообщала, что здешним туземцам особенно доверять не следует. Поэтому мы соорудили вокруг кокпита бруствер из мешков с балластом и привели в боевую готовность все огнестрельное оружие.
В точности следуя указаниям лоции, я направил «Тиликум» прямо туда, где в сплошной полосе прибоя виднелось свободное от пены «окошко». Большущая волна вскинула нас к себе на загорбок. Слева и справа заплясала, завихрилась белая пена. Неистовый шум прибоя оглушил и парализовал нас. Я на мгновение зажмурил глаза, а когда раскрыл их, то обнаружил, что мы уже скользим по тихой, зеркально-гладкой воде лагуны.
Перед самым заходом солнца мы добрались, наконец, до деревни. Она вынырнула из-за узкой, густо поросшей пальмами косы, а рядом с ней — о чудо! — стояла на якоре небольшая белая шхуна. Мы прокричали слова приветствия, подошли к шхуне и ошвартовались у ее борта. Шкипер, капитан Декстер, дружески поздравил нас с прибытием.