Дверь открылась, никто не удосужился запереть ее, когда Дейв Холлис пытался, наверное, уже в двухсотый раз, подобрать мелодию «Капитана Миллза». Шериф Эвери сидел за столом, откинувшись на спинку стула, сложив руки на огромном животе. Освещала кабинет шерифа настольная лампа под оранжевым абажуром.
– Продолжай играть, помощник шерифа Дейв, и никакой казни не будет. – Катберт Оллгуд стоял у решетки своей камеры, схватившись руками за прутья. – Мы покончим с собой. Это будет называться самозащита.
– Заткнись, червяк, – процедил шериф Эвери. Он дремал, переваривая плотный обед, думая о том, что он расскажет брату (и жене брата, симпатичной толстушке), проживающим в соседнем феоде, об этом героическом дне. Конечно, он будет избегать громких слов, но все-таки донесет до них мысль о том, что сыграл решающую роль. Если бы не он, эти трое…
– Только не пой, – умолял Катберт Дейва. – Я готов сознаться в убийстве Артура Эльдского, только не пой.
Слева от Берта сидел на койке скрестив ноги Ален. Роланд лежал, заложив руки за голову, уставившись в потолок. Но в тот момент, когда, чуть скрипнув, открылась входная дверь, сел. Словно ждал сигнала.
– Должно быть, Бриджер. – Дейв радостно отложил гитару. Он ненавидел это дежурство и с нетерпением дожидался сменщика. А больше всего его доставали шутки Хита. Как он мог шутить, зная, что ожидает всех троих завтрашним вечером!
– Я думаю, это один из них, – пробурчал шериф Эвери, имея в виду Больших охотников за гробами.
Они ошиблись. В кабинет вошел скотовод в большом, не по размеру, пончо, его края волочились по полу, и надвинутой на глаза шляпе. Когда он закрывал дверь, Херк Эвери решил, что к ним пожаловал не живой человек, а соломенное пугало.
– Эй, незнакомец! – Губы Эвери начали растягиваться в улыбке… кто-то явно решил подшутить над ними, а Херк Эвери умел оценить хорошую шутку. Особенно после четырех отбивных и горы картофельного пюре. – Привет тебе! Каким ветром…
Рука, которая не закрывала дверь, а пряталась под пончо, появилась на свет Божий. Она держала револьвер, который мгновенно узнали пленники. Эвери уставился на него, улыбка медленно сползла с его лица. Руки, сложенные на животе, расползлись. Ноги, которые он положил на стол, сами по себе опустились на пол.