Мать и отец, неожиданно вспыхнуло в мозгу. Из какой глубины выплыло это воспоминание. Мать и отец. На озере Сарони.
Когда они поехали туда, на прекрасное озеро Сарони в северной части феода Гилеад? Этого Роланд припомнить не мог. Знал только, что был тогда очень маленьким, а перед ним открылась широкая полоса прибрежного песка, идеального места для строительства замков. Этим он и занимался в тот день (может, они поехали отдохнуть? Хоть раз мои родители отдыхали от насущных дел?), когда что-то, возможно, крики кружащих над озером птиц, заставило его вскинуть голову. И он увидел их, Стивена и Габриэль Дискейн, у кромки берега, спиной к нему. Они стояли, обняв друг друга за талию, глядя на синюю воду под синим летним небом. Какой же любовью к ним наполнилось в тот миг его сердце! Безграничной любовью, которая, переплетаясь с надеждой и памятью, образует Яркую Башню в жизни и душе каждого человека.
Теперь же он испытывал не любовь, но ужас. Ибо видел перед собой (а бежал он к расселине, начинающейся у самой границы червоточины) не Стивена из Гилеада и Габриэль из Артена, но своих лучших друзей, Катберта и Алена. Они не обнимали друг друга за талию, но держались за руки, как дети из сказки, заблудившиеся в сказочном лесу. Птицы кружили над ними, но стервятники, а не чайки. А поблескивала перед ними, дымясь туманом, отнюдь не вода.
То была червоточина, к ней и шагнули под взглядом Роланда Катберт и Ален.
– Остановитесь! – не своим голосом закричал он. – Остановитесь, ради ваших отцов!
Они не остановились. Так и шагали, взявшись за руки, к дымящейся, зеленоватой поверхности червоточины. Она же визжала от удовольствия, манила к себе, обещая неземные наслаждения. Она подчиняла разум и нейтрализовала нервную систему.
Роланд явно не успевал их догнать, однако нашел, наверное, единственный способ их остановить: выхватил револьвер и выстрелил поверх их голов. В замкнутом пространстве каньона выстрел прогремел громовым раскатом, на мгновение полностью заглушив вой червоточины. Юноши остановились в нескольких дюймах от зеленоватой мерзости. Роланд уже испугался, что сейчас она выкинет щупальца и ухватит Катберта и Алена, как ухватила низко летящую птицу в ночь, когда они приезжали сюда под Мешочной Луной.
Еще дважды он выстрелил в воздух, эхо выстрелов отразилось от стен каньона и вернулось к нему.
– Стрелки! – крикнул Роланд. – Ко мне! Ко мне!
Ален повернулся первым. Его остекленевшие глаза еще ничего не видели. Катберт сделал еще шаг к червоточине. Носки его сапог исчезли в зеленовато-серебристой бахроме, что окаймляла ее (вой усилился, словно в предвкушении добычи), но тут Ален дернул Катберта за руку. Катберт споткнулся о камень и упал. Когда он поднял голову, глаза его прояснились.