– А мне по фиг, – пожал плечами тот. – Лично я никуда отсюда не поеду. Чего я там забыл? Тем более что я – неблагонадежный. Еще встану, вопросы дурацкие начну задавать. Да и тебе, с такой рожей, там делать нечего. Генералов еще напугаешь, им кошмары всю ночь будут сниться.
– Парень нормально себя ведет, – сказал Сергей, меняя тему. – И жена спокойно держится.
– Ага. Как пишут в книгах – простые, славные люди.
Ночью пришлось приложить усилия, чтобы уговорить Николая оказать помощь в задержании вымогателей. Поначалу он отнекивался, заявляя, что уже принял решение заплатить. Потом, рассудив, что раз милиции все равно стало известно о происходящем, то могут обернуться и без него, он дал согласие,
В 13.40, после того, как слегка перекусили и посмотрели фильм «Стой! А то моя мама будет стрелять», на середине которого Сергей бестактно задремал, —Алексей вышел на связь.
– Ждешь? Ну правильно, жди. Мы скоро подъедем.
Катышев, узнав об этом, скомандовал своей группе выдвинуться на рубеж ожидания. Рубеж пролегал в ста метрах от дома, где жил Николай, и был оборудован укрытием в виде помещения жилконторы, вероятность обнаружения которого лазутчиками и авангардными силами противника, как предполагалось, равнялась нулю.
В 15.00 Катышев скомандовал отбой.
– Я не могу больше держать людей. Надо двигать на это гребаное совещание. Если педерасты объявятся – звоните сразу мне, сообразим, как выскочить к вам на подмогу. Удачи!
– Лучше сидеть здесь, чем там, – прокомментировал Акулов новость и обратился к хозяйке. – Можно еще чайку?
– Бандиты любят опаздывать на такие встречи, – сказал он, когда девушка вышла из кухни проведать ребенка – по настоянию оперов, в садик его сегодня не отводили. – Не понимают одну простую вещь. Рано или поздно, но все равно их задержат, а каждая минута ожидания сверх оговоренного времени будет стоить лишнего удара в печень.
До 18 часов так ничего и не изменилось.
– Похоже, все сорвалось, – сказал Акулов, когда они остались в кухне одни. – Вряд ли мы засветились. Скорее всего, просто страхуются, на измор берут.
– Могут позвонить и в девять вечера, и в полночь. Что им мешает? Как и у нас, рабочий день у них ненормированный.
– Могут, – согласился Акулов. – Но не позвонят. Предчувствие у меня такое. Интересно, наши уже освободились?
– Ты что? Когда такие «сходняки» кончались в два часа? Сидят, слушают умные рекомендации о том, как надо бороться с раскрываемостью. То есть, не бороться с ней, а поднимать ее.
– Поехали в управление, а? Мы тут уже все глаза людям промозолили. Если позвонят-завсегда успеем вернуться.