– Верка говорила, ты не местный?
– Она все успела растрепать?
– Между прочим, ты ей действительно нравился. По крайней мере, сначала.
Пешком поднялись на второй этаж. По дороге девушка выхватила из ящика рекламную газету, на ходу просмотрела и, скомкав, бросила под ноги.
У дверей квартиры Семен затаил дыхание. Люба ковырялась с неподатливым замком, а он думал о том, что сейчас его поблагодарят и отправят восвояси, искал предлог, чтобы напроситься в гости, такового не находил и от нетерпения переступал ногами. Ожидание развязки —хуже ее самой…
– Заходи, что ли, – Люба толкнула дверь. – Не выгонять же тебя, на ночь глядя. Места всем хватит…
Зацепившись мешком за косяк, Семен вошел в темный коридор.
В квартире пахло душистым табаком и парфюмерией.
На кухне громко тикали часы.
* * *
– Ну так что, не получается?
Вера в ответ только выругалась.
Казначей постарался на совесть. Когда сестра призналась в том, что выбросила пистолет, он рассвирепел и отколошматил ее, стараясь наносить удары болезненные, но не оставляющие следов. Вера не сопротивлялась, только смотрела поначалу на него с презрением, а потом закрыла глаза и молча терпела побои. Выдохнувшись, он связал ей руки и ноги, а отдельным куском веревки привязал к сетке матраца. Под другой кроватью, в этой же комнате ни жив ни мертв лежал Перекатников.
Казначей поискал, из чего бы сделать кляп, порвал на лоскуты вафельное полотенце, примерился к другим тряпкам, но потом махнул рукой и сел курить.
– Да что вы за уроды такие! – вздохнул он через несколько минут, глядя на пленников с неприязнью, его ненависть угасала, теснимая расчетом. Потеря пистолета планов не меняла, он сам хотел избавиться от оружия и взбесился лишь оттого, что сестра встряла не в свое дело, проявив самодеятельность.
– Утром я вернусь, – сказал он, вставая, – лежите тихо, и ничего не случится. Без туалета как-нибудь перебьетесь. Орать смысла нет, никто вас не услышит, да и услышав, не полезет выручать.
Возвращаться Казначей не собирался, и все это понимали, так что дали ему уйти спокойно, не раздражая криками и стонами, рассчитывая освободиться, как только он скроется.
Выждав несколько минут после того, как закрылась дверь. Вера принялась елозить по полу, выискивая положение, в котором можно было бы: освободиться от веревок. Перекатников долго наблюдал за ее телодвижениями, потом спросил:
– Тебе тоже досталось, да? Зато живы остались… А вдруг он не уедет и вернется? Или под окном стоит, смотрит за нами? Надо подождать…
Вера ждать не хотела, но узлы ее усилиям не поддавались, а изогнуться так, чтобы располосовать веревки об острый, в наплывах сварки, угол кроватной рамы, не получалось. Устав, она ткнулась лбом в грязный пол.