— Я воспользовался вашей ванной, если вы не против.
Алёна прыснула, уловив это его первое испуганное движение, и сказала:
— Я сейчас выдам вам халат. И вообще, почему вы не воспользовались полотенцем?
— Не осмелился, — с покаянным видом ответил Сайлас.
— Ну и глупо, — осуждающе заметила Алёна, открывая шкаф и доставая роскошный махровый халат. — Держите.
Она протянула ему халат, при этом без ложной скромности разглядывая Сайласа, который ежился от смущения под этим взглядом.
— Вы в курсе, что покрыты шрамами, как карта какой-нибудь гористой местности? — спросила девушка.
— Ошибки молодости, — отозвался Бонсайт, поспешно кутаясь в халат.
— Да? — иронически протянула его собеседница. — А вот на боку совсем свежий. Но не хотите говорить, не надо. Мне только интересно, Алекс был как-то замешан в ваши «ошибки молодости»? Может, он поэтому пропал?
— Я не знаю, к сожалению, — ответил Сайлас, думая про себя, что сказал бы Алекс о формулировке «ошибки молодости».
— Ну ладно, — внимательно посмотрела на него Алёна. — Сейчас я переодеваюсь, и мы идем в ресторан, а потом в клуб. Нужно же познакомить вас с ночной жизнью Питера. Тем более что я получила гонорар, а в холодильнике мышь повесилась.
— Зачем? — удивился лорд.
— Что зачем?
— Мышь.
— А! — рассмеялась девушка («У нее такой заразительный смех!» — отметил Сайлас). — Это просто такое выражение, значит, что в холодильнике пусто.
— Емко, — одобрил лорд. — А Питер — это что?
— Сокращенное название Санкт-Петербурга. Всё, хватит вопросов, собирайтесь.
Он опять облачился в свое несколько потрепанное и загрязнившееся после всех событий одеяние, но Алёна критически его оглядела и решительно заявила:
— В таком виде вас ни в одно приличное заведение не пустят. У вас деньги есть?
— Да, немного, — смутился лорд, копаясь в карманах и протягивая смятые бумажки.
— О, да вы богач, — пересчитала она деньги. — Тут тысяч тридцать. На приличную одежду должно хватить. А остальные у вас в евро? Или на карточке?
Сайлас не понял, о чем она говорит, но на всякий случай сказал, что на карточке. При этом он проклинал себя, что забрал деньги у мужика, который спал в аэропорту. Если сумма была приличной, то, возможно, он оставил человека без средств к существованию. Но поделать уже ничего было нельзя. «А ведь совсем недавно ты не только ограбил бы этого типа, но еще думал бы, что облагодетельствовал его, оставив в живых», — с запоздалым раскаянием думал он, выходя вслед за Алёной на улицу.
Они зашли в лавку, как окрестил ее про себя Бонсайт, и купили ему жесткие синие штаны и что-то непонятное наверх. Но он безропотно все это надел и совершенно искренне сказал Алёне, что без нее ни за что бы не справился. Расплатившись, они уселись в красную машину, и Алёна отвезла его в тихое место с живой музыкой, где их достаточно прилично накормили. Потом они были еще где-то, где было шумно, душно и очень громко. Молодые люди танцевали, пили, некоторые были несколько неадекватны. Бонсайту не понравилось, ему казалось, что все это бессмысленное убивание времени, когда там, в будущем, сражаются и гибнут люди. Поздно ночью они вернулись в квартиру Алёны, и он уснул мертвым сном на диванчике, и даже вернувшийся на полюбившуюся грудь кот не смог нарушить этот сон.