– Ой, мамочки!
Джанберри ухмыльнулся.
– Он также утверждает, что Гарнету позвонили по телефону где-то около полуночи и он ответил на звонок, выйдя из бара, потом вернулся, допил свою порцию и сказал Фримену, что в деле появилась новая ниточка.
– Но, хотя он был пьян, перевозбужден и под газом, держу пари, деталями он с приятелем не поделился.
– Ни словом, ни намеком.
– Ни словом, ни намеком, – с улыбкой повторила Ева. – Мне это нравится. Красиво звучит. Прямо как стихи.
– Он у нас начитанный, – Дельфино пихнула Джанберри локтем в бок. – Вот только я не пойму: если у него новая ниточка, сам он перевозбужден, весь в предвкушении, чего это Гарнет не позвонил напарнику по расследованию? Хотя с другой стороны, может, он был жадным ублюдком или считал своего напарника тупицей.
– Может быть. Посмотрим, что скажет Бикс по этому поводу.
– Жду не дождусь. Ну что, пойдем по процедуре? – повернулся Джанберри к напарнице.
– Я ж говорила, начитанный.
«Здорово спелись», – подумала Ева и отправилась готовиться к допросу.
У себя в кабинете Ева собрала все необходимые документы, разослала памятки Уитни и Уэбстеру: пусть сами решают, информировать ли им высокое начальство о назначенном ею допросе. Кроме того, она отправила просьбу Мире понаблюдать, если возможно.
Затем она позвонила Фини.
– Успехи?
– Не стой над душой.
– Слушай, уже черт знает сколько времени прошло!
– Только не электронного времени. Мы уже подбираемся. Мы уже близко. – Он захрустел любимым засахаренным миндалем. – Думаешь, это все равно что материнскую плату сменить?
– Прекрасно. Довожу до сведения, что я только что разозлила Рене до бешенства, надавила еще сильнее. Она сказала, что меня терпеть не может.
– Как же тебе, наверно, было больно!
– И не говори. Все мои чувства травмированы. Я в красках описала ее старику, какую истерику закатил Гарнет вчера вечером, а она не сумела его унять. И если папочка после встречи со мной не отшлепал ее по попке, я целую неделю буду одеваться как Макнаб. Она назвала меня сукой прямо в лицо.
– Фи, как это грубо! И это говорит женщина? Я просто в шоке.
– Я сама еле сдержалась, так мне было больно и неловко. Я также слегка поплясала на ее любимом мальчике, Биксе. Через пару минут буду его допрашивать по поводу возможного использования Гарнетом скунса Рене, ныне покойного Кинера. Рене сама любезно открыла мне эту дверь.
– В следующий раз она пустит в ход не только бранные слова.
– Думаешь? – спросила Ева. – Как там дела у Пибоди?
– Закрылась в твоем кабинете, сидит на корточках, это все, что я знаю.