– Она жива?
– Жива, – откликнулась Луиза. В ее красивых голубых глазах была усталость. – И у нее хорошие шансы остаться в живых. Сейчас они заканчивают ортопедию – это были самые обширные ранения, – потом ее переведут в интенсивную терапию. Ее выздоровление будет в значительной степени зависеть от того, насколько она крепка. Реабилитация будет долгой и мучительной. А теперь скажи мне, почему Пибоди просила, чтобы никто ничего не говорил ее семье.
– Об этом потом, а сейчас прошу тебя проинформировать кое-кого еще, только с некоторыми вариациями. Ты вытащила ее с того света, Луиза. Помоги ей остаться на этом.
В течение этого часа Ева поняла, что ей не нравится проводить полицейские операции по телефону. Она предпочитала смотреть в глаза людям, действия которых координировала, видеть в их лицах решимость, готовность рисковать ради дела.
Подошел и миновал час конца смены. Ева начала обратный отсчет. «Первый шаг, – сказала она себе. – Луиза».
Рене с озабоченным и усталым лицом торопливо прошла к стойке справочной службы хирургического отделения.
– Я лейтенант Оберман, – представилась она дежурной медсестре. – Хочу справиться об одной моей сотруднице. Лайла Стронг.
– Лейтенант? – К ней подошла Луиза – все еще в хирургической робе. – Я доктор Диматто из ее хирургической бригады. Пройдемте со мной, будьте добры.
– Ее прооперировали?
– Да. – Луиза двинулась вперед. – Пройдемте сюда и присядем.
– О боже! Она не выжила? Мне сказали, что у нее тяжелые увечья, но я надеялась…
– Нет-нет, она прекрасно перенесла операцию. – Луиза жестом пригласила Рене в небольшой кабинет и закрыла дверь. – Она молодая и сильная, нет никаких причин волноваться. Она выздоровеет.
– Слава богу! – Рене села и закрыла глаза. – Мы все так тревожились о ней! Я надеялась выбраться к ней раньше, но… Ладно, это несущественно. Могу я ее увидеть?
– Извините, она пока не в состоянии принимать посетителей. Даже родных. Есть серьезная угроза заражения, поэтому мы пока поместили ее в карантин. К тому же она сейчас в искусственной коме. У нее тяжелейшие травмы, мы хотим дать ее телу время окрепнуть. Мы ее поместили в восточном крыле на восьмом этаже. Там тихо, изоляция хорошая. Инфекция – самый страшный враг на данном этапе.
– Я понимаю, – кивнула Рене. – Но, надеюсь, кто-то при ней дежурит? Если она проснется…
– Мы надеемся вывести ее из комы примерно через сутки. А тем временем сестра из интенсивной терапии будет проверять ее состояние и жизненные показатели каждые полчаса. Что ей сейчас нужно, так это абсолютный покой. Возможно, завтра к этому времени к ней уже можно будет пускать посетителей. Ну или послезавтра утром.