– Да. Извините, я отвлеклась. Я говорила с ним по телефону восьмого июля с четырнадцати часов десяти минут до четырнадцати часов четырнадцати минут. Он дал мне наводку на подпольную кухню на авеню Д, где готовили «Зевс». Наводка оказалась ценной. Мы закрыли кухню две недели назад.
– Его смерть могла стать наказанием за наводку?
Рене как будто задумалась, начала снова поворачиваться в кресле из стороны в сторону.
– В последние пару месяцев у меня появилось подозрение, что он стал вкалывать себе что-то тяжелое, а накачавшись, терял контроль. Он любил прихвастнуть. Если выяснится, что это не случайная передозировка, возможно, он сболтнул что-то не то кому-то не тому.
– А разве вы не рассчитались с ним за наводку?
– Он еще не звонил мне насчет платы. Да, это было необычно. Ему всегда не терпелось получить награду. Честно говоря, я не придала этому большого значения. Мы тут вечно заняты, и плата осведомителю не стояла у меня первой на очереди. Я решила: подожду, пока он сам проявится.
– Вы говорите, он толкал в основном травку. А что он сам употреблял?
– Что под руку попадется. Он любил иглу. – Рене нахмурилась, забарабанила пальцами по столу. – Если он ушел в подполье, значит, либо работал над чем-то, либо в руки ему попало нечто первосортное и он не хотел ни с кем делиться, пока сам не распробует. Как вы его нашли?
– У меня есть свои стукачи и скунсы. Один из них знал Кинера и дал мне информацию, что Кинер не сам вогнал себе последнюю иглу. Мне бы не помешали любые сведения о нем, какие вы можете мне дать.
– Да, разумеется. Но, вы же понимаете, мне бы хотелось подождать с передачей досье осведомителя, пока судмедэксперт не определится с причиной смерти. Не хочу нарушить конфиденциальность или поставить под удар ведущееся расследование, если окажется, что это была случайная передозировка.
– Не окажется, – категорично отрезала Ева. – Будьте добры подготовить данные. Мне бы хотелось их получить, как только я узнаю причину смерти.
Непримиримый тон Евы вызвал оледенение в голубых глазах Рене.
– Вы так уверены в вашем информаторе?
– Я доверяю собственному чутью, а мое чутье говорит, что Кинер вольно или невольно разозлил кого-то, кто не любит, когда его злят. – Ева вскочила на ноги. – И я этих людей найду. Спасибо, что уделили мне время, лейтенант. Я с вами еще свяжусь.
Она вышла. Свирепая ухмылка расплылась по ее лицу, лишь когда она была уже далеко от отдела наркотиков на пути к родному газону.
«Начинай суетиться, сволочь, – думала она, – потому что я тебя раскусила».