Кэролайн подняла глаза на герцогиню и поняла, что не может дальше притворяться и говорить вежливые фразы.
— Нет, не в порядке, — ответила она.
— Может быть, и так, но ты не должна сдаваться.
— Знаю. Мистер Хардинг говорил то же самое, — сказала Кэролайн. — Но в конце концов даже он вынужден был призваться, что все не в мою пользу.
— А чего ты ожидала? Ведь он же юрист! — воскликнула Тамара. — Юристам за то и платят, что они представляют дело в самом черном цвете. Если бы они не предупреждали обо всех нюансах, которые могут обернуться против тебя, они не были бы юристами.
Кэролайн попыталась улыбнуться.
— Значит, у меня очень хороший юрист, — сказала она. — Остается только желать найти хоть какую-нибудь лазейку, которой можно было бы воспользоваться. Какое-нибудь еще доказательство, кроме поручительств моих друзей, в которых расписано, какая я заботливая мать. Они выглядят просто смешно на фоне «доказательств», которые собрали против меня Годдарды, не говоря уже о том, что у них есть деньги и власть…
— Если бы можно было раскопать хоть что-нибудь компрометирующее Чарльза Годдарда, — задумчиво сказала Тамара. — Что-то такое, что уничтожило бы эту гадюку раз и навсегда.
— Я знаю об этом, — голос Кэролайн был полон отчаяния. — Но что? Мистер Хардинг уже попробовал этот вариант. И раскопал только намеки на какие-то темные дела, ничего конкретного. Ничего, что можно было бы использовать в суде.
Это был один из немногих случаев в ее жизни, когда Тамара не знала, что можно посоветовать или предпринять. Наступило тягостное молчание — обе женщины задумались над судьбой Кэролайн.
— Хотела бы я знать, что нам делать, — сказала наконец Тамара. — Я чувствую себя такой никчемной…
— Не думаю, что мне сейчас может хоть кто-нибудь помочь, — тихо произнесла Кэролайн. Ее глаза наполнились слезами, а сердце сжала боль. — Не думаю…
Тамара обняла ее.
— Мне так жаль, — сказала она, покачиваясь вместе с ней. — Так жаль…
Чувствуя дружеское объятие Тамары, Кэролайн наконец разрыдалась, не в силах больше скрывать свое отчаяние и прятать слезы. Тамара отвела ее в дом, подальше от любопытных глаз.
— Почему ты плакала? — спросил ее Джек, когда она укладывала его спать.
— Я не плакала, — быстро ответила Кэролайн и отвела глаза.
— Мама! Ты всегда учила меня, что лгать нехорошо. Ведь я видел, как тетя Тамара обнимала тебя, а твои плечи дрожали. — Глаза ее сына, так похожие на глаза Джеймса, пытливо смотрели на нее. — Это из-за того «о-пе-кун-ства»?
Он все еще не научился произносить это слово.
— Да, дорогой, из-за «о-пе-кун-ства», — призналась Кэролайн. Заседание состоится через четыре дня. Нечего было ей притворяться перед Джеком.