— По его словам, он адвокат в четвертом поколении, по отцовской линии, разумеется, а его мать унаследовала долю в каком-то торговом доме. Но вы же меня знаете, Генри. Для меня все это не имеет никакого значения.
— Ну да, мерой всему человек. К тому же я глубоко убежден, что бедных адвокатов не бывает.
— Я знаю ваше отношение к адвокатам и дантистам.
— К дантистам я как раз отношусь очень даже хорошо, — в подтверждение своих слов Генри поклацал зубами.
— А я и не говорила, что вы к ним плохо относитесь… — улыбнулась я, довольная собой. — Так я вас покину завтра часов в пять?
Генри тяжело вздохнул и завертел головой.
— Но вы же не любите праздники! — выложил он последний аргумент.
— Иногда приходится делать и то, что не любишь! — обезоружила его я.
— Только не забудьте прихватить свой мобильник и, если что, звоните, — сдался наконец мой босс.
— Прекратите, Генри.
— А, кстати, у вас есть костюм? Кем вы будете?
— Когда я училась в колледже, я год посещала занятия в театральной студии. Мы ставили спектакль по «Диалогам» Платона…
— Вы играли Ксантиппу? — прервал меня Генри.
— Вы считаете, что это самая подходящая для меня роль?
— Разумеется, Николь! Разве там упоминаются еще какие-нибудь женщины? — иногда даже мне трудно понять, когда Генри шутит, а когда говорит серьезно.
— Какие-нибудь, может, и упоминаются, но я действительно играла Ксантиппу! Вы довольны?
— Так вы будете изображать Ксантиппу?
— Нет, я буду изображать женщину из Древней Греции. Невозможно играть роль Ксантиппы без Сократа.
— Ну да. Кто бы о ней помнил, если бы она не побивала Сократа скалкой.
— Это хорошая идея, Генри. В руках я буду держать скалку, как скипетр.
— Символ власти над Сократом, ее главный аргумент в спорах с ним.
— Но ведь других аргументов у нее просто не могло быть.
— Кстати, все время забываю вас спросить, Николь. У Платона есть диалог, который называется «Федон». Этот Федон случайно не ваш предок?
— Конечно, это мой дедушка. Вы не считаете, что я на него похожа? О, простите, Генри! — я прикусила язык, вечно я забываю, что Генри ничего не видит.
— Ничего, Николь, не обращайте внимания.
У меня никак не получается контролировать себя. Мои оговорки случаются не реже раза в неделю, и я тут же принимаюсь извиняться. Но думаю, что совершенно напрасно. Тем самым я лишний раз напоминаю Генри о его изъяне. Но происходит это совершенно автоматически, я не успеваю подумать, как извинения слетают с моих уст.
Генри переключился на клавиатуру. Давно миновали времена, когда он диктовал мне программы. Мы приобрели специальную клавиатуру с азбукой Брайля, и Генри уже барабанит по клавишам не хуже профессиональной машинистки. За какие-то полчаса он запомнил расположение всех клавиш. Теперь он нуждается в моей помощи лишь при отладке программ.