После ухода Джейн Вирджиния позвонила Кэндас, а затем заперлась в ванной для проведения собственного капитального ремонта. В пузырьках до самой повязки, она воображала, что слышит музыку – мелодию, напоминавшую ей пение птиц в горах, где вокруг зеленеют деревья и распускаются весенние цветы.
Она насухо вытерла полотенцем волосы, подушилась любимыми духами, пахнущими, как цветы под летним солнцем, надела розовый халат и распахнула дверь.
– Здравствуй, Вирджиния.
Болтон стоял на пороге и улыбался. Музыка сейчас стала конкретной: Леонард Бернстайн играл «Аппалачскую весну» Аарона Копленда. Музыка наполнила ее душу покоем, а глаза не видели ничего, кроме мужчины – высокого, невообразимо прекрасного, с бронзовой кожей и сияющими голубыми глазами. На мгновение Вирджиния лишилась дара речи, растерявшись при виде этого совершенного мужчины, делившего с ней постель и заявившего права на ее сердце.
– Ты принес с собой музыку, – сказала она.
– Да. Я принес музыку, – ответил он.
Болтон пересек комнату в три шага. Только когда он встал перед ней, она заметила в его руке индейское одеяло – многоцветное, как радуга после летнего дождя.
– Я рад, что ты в этом розовом халате, – сказал он, накидывая одеяло ей на плечи. Затем бережно поднял ее на руки. – Это то, что нужно.
– Для чего? – удивилась она.
– Чтобы начать все сначала, – пояснил он.
Когда он покидал комнату, направляясь к лестнице, оркестр Бернстайна все играл и играл музыку того же Копленда.
– Куда ты меня несешь? – спросила Вирджиния.
– В путешествие, у которого не будет конца, – ответил Болтон.
Музыка не смолкала, пока он решительными шагами пересекал гостиную, прихожую и распахивал входную дверь. Прямо за крыльцом стоял один из ее арабских скакунов, оседланный и накрытый еще одним индейским одеялом.
Вирджиния даже и не подумала возмущаться, когда Болтон осторожно посадил ее на жеребца, а сам пристроился впереди нее. Ее одолевало любопытство, и она стремилась узнать, что он замышляет. Более того, ее охватило чувство неизбежности – ее подхватила волна, подвластная ей не более, чем океанские волны.
– Держись меня крепко, Вирджиния. Не отпускай, – говорил Болтон.
– Не буду. – Она обхватила руками талию Болтона и прислонилась головой к его спине. – Никогда не отпущу, – прошептала она, но ее слова затерялись в шуме ветра и в цокоте копыт.
Над ними простиралось голубое небо, а вокруг виднелась земля – холмы, луга, леса и озера, расцвеченные в осенние краски. Вирджинию охватило приятное возбуждение. Земля была чем-то надежным и прочным, неисчерпаемым источником силы.