– Конечно, ты уже вполне взрослая, чтобы осознать многие вещи, и часть недопониманий возникла по моей вине, поскольку я побоялась открыто рассказать тебе о моих отношениях с Болтоном. Но, Кэндас, я не должна посвящать тебя в детали. Ты сама подчеркнула, что уже взрослая, поэтому и должна понимать, что мои женские потребности не умерли с появлением первого седого волоса. И с тобой будет так же.
– Мои женские потребности пока не заявили о себе, мама, поэтому я почти не разбираюсь в этих вещах, – ответила Кэндас.
– Поблагодарим за это Господа, – облегченно вздохнула Вирджиния.
В первый раз после инцидента в «Булпене» они улыбнулись друг другу. Взаимная любовь и чувство юмора позволяли им сохранять хорошие отношения, несмотря на всякие жизненные неурядицы.
Кэндас встала с кровати и обняла Вирджинию.
– Извини, мама. Просто ты застала меня врасплох. Двадцать лет я считала тебя своей собственностью, и в голову мне не приходило, что когда-нибудь мне придется делить тебя с кем-то. Может, я эгоистка?
– Нет, ты просто моя любимая девочка. – Вирджиния покрепче прижала к себе дочь. – Тебе не о чем беспокоиться, Кэндас. Эта неделя была прекрасным эпизодом в моей жизни, и я не сожалею ни об одной минуте.
– Даже о сцене в «Булпене»? – недоумевала Кэндас.
– Даже о ней. Она доказала нашу силу. Мы способны открыто проявлять свои эмоции, сохраняя при этом хорошие отношения, – ответила Вирджиния.
– Я не хочу потерять тебя, мама. Ты все, что у меня есть, – Кэндас с любовью глядела на мать.
Об отце Кэндас знала лишь то, что на Рождество он присылает ей дорогие подарки. Вирджиния болезненно относилась к тому, что Роджер игнорирует свою собственную дочь, и иногда ей хотелось слетать в Калифорнию и изо всех сил шлепнуть его по голове увесистым бестселлером.
Достаточно того, что он бросил жену, но он не должен был бросать дочь…
– Не беспокойся, Кэндас. Ты никогда меня не потеряешь… ни за что и ни по какой причине… – заверила дочь Вирджиния.
– Вдвоем против всего мира, мама, да? – спросила Кэндас, заглядывая матери в глаза.
– Вдвоем против всего мира, всегда, – серьезно ответила Вирджиния.
Когда Вирджиния обдумывала что-то важное, она долго не могла заснуть. Если требовалось набросать новую главу очередной книги, или в ее воображении вырисовывался наконец облик главного героя, она могла просто встать с постели, пройти в свой кабинет и включить компьютер. Иногда экран не гас до двух часов ночи, но это не имело значения, поскольку она была единственной, кому в доме не спалось.
На этот раз она не думала о новом романе, и все же ворочалась с боку на бок и металась в постели, так что ноги запутались в простынях. Чувствуя нарастающее раздражение, она поднялась и подошла к окну. В гостевом коттедже горел свет.