Он двинулся к выходу, и я последовал за ним. Закрывая за собой дверь, что я сделал осторожно, поскольку это была генеральская дверь, я услышал, как Файф по телефону разыскивал полковника Тинэма.
На десятом этаже, где произошли события, нас остановили. У двери полковника Райдера, которая когда-то вела в коридор, стоял вооруженный до зубов капрал. Тот факт, что он и без оружия весил больше двухсот фунтов, показался нам устрашающим, когда он заявил, что вход запрещен всем, включая и нас. Вулф велел мне пойти и привести с собой Файфа, но только я собрался выполнить его приказ, как появился полковник Тинэм. Он сказал капралу, что по приказу генерала Файфа нас следует пропустить, и сам первым вошел в кабинет, от которого остались одни развалины. Вулф спросил, не вынесли ли чего-либо из кабинета, на что Тинэм ответил отрицательно, хотя полиция уже там побывала и тщательно все осмотрела.
В этой угловой комнате еще было светло и веял свежий ветерок, поскольку в окнах отсутствовали стекла. Пока мы осматривали комнату, осторожно ступая среди кусков штукатурки и прочих дебрей, кое-что вызвало наше любопытство. Когда произошел взрыв, стена, выходящая в коридор, полностью развалилась, а вот на той, что отделяла кабинет от приемной, остались всего пара трещин. Дверь, ведущая в приемную, была открыта настежь и лишь чуть покосилась. Два стула разнесло в щепки, четыре других были разбиты и поцарапаны, а вот кресло Райдера у стола осталось нетронутым. Крышка стола пострадала целиком, словно кто-то уронил на нее предмет весом в две тонны, а потом изрешетил пулями. На ней да и на всем полу были следы крови то размером лишь в каплю, то — позади письменного стола — в большую сковородку. Останки чемодана и его содержимое валялись по всей комнате вплоть до двери в приемную, причем чемодан был так изуродован и продырявлен, что на секунду я даже не понял, с чем имею дело. Повсюду лежали кусочки металла размером от игольного ушка до ногтя большого пальца. С одной стороны они были розовые, а с другой — черные. С десяток им подобных должны были впиться в любого, кто в момент взрыва находился в комнате. Я положил два таких кусочка себе в карман, рассчитывая пополнить ими свою коллекцию в ящике комода.
Я приобрел еще один сувенир. Мне показался знакомым обрывок бумаги, прилипший к чемодану. Вулф и Тинэм были у другой стены Я нагнулся, схватил обрывок, сразу понял, что это часть анонимного письма, адресованного Шетуку, с чтения которого и началась наша утренняя конференция, и спрятал его в свой нагрудный карман.