Обнесенные 'Ветром' (Кивинов) - страница 3

Ч А С Т Ь 1

Г Л А В А 1

- Ну ты орёл! Это где ж ты так научился? В школе милиции, говоришь? Тогда ничего удивительного. Нет, Андрей Васильевич, глянь, что он понаписал. Протокольчик! Надо в газету отослать, в "Санкт-Петербургскую милицию", в раздел анекдотов. В кабинете начальника уголовного розыска 85-го отделения милиции Соловца сидели молодой опер Миша Петров, закончивший недавно школу милиции, и инспектор Андрей Васильевич Кивинов. Соловец держал перед собой написанный Мишей протокол и указывал тому на допущенные неточности. - Что, к примеру, означает эта фраза? "Головная коробка расколота в 1 метре от поребрика". Какая коробка? Головная? А может, черепная? Василич, у тебя головная коробка есть? Кивинов, отвернувшись, усмехнулся. Далее: "Внутренности мозга разбросаны по асфальту..." Ты меня, Миша, прости за темноту, но где у человека внутренности мозга, я не знаю. И почему они раскиданы по асфальту? Прохожие, что ли, их ногами пинали? Или вот это, сопроводиловка. "Направляется труп гражданина Яковлева для дальнейшего вскрытия и установления причин смерти". Замечательно. Ты что, его уже вскрывать начал? Для дальнейшего вскрытия. Печёночки захотелось свеженькой или сам разобраться решил, отчего Яковлев загнулся? И чем, по1 зволь спросить, его вскрывал? Зубами? Не иначе как. Медик ты наш тибетский. А вот это: "Приложение: один труп и протокол осмотра на двух листах. Круто! Хорошо хоть один труп. Не надо здесь никаких приложений. Это вешдоки можно приложить, а покойника уже не приложишь - он и так приложенный! - Да ладно тебе, Георгич. Что ты прицепился к Мише? Подумаешь, ошибок наделал, сам что ли не ошибался? Бывает, - вступился за Мишу Кивинов. - Ошибался, но в конце я даже по пьяни не писал: "Протокол мною ознакомлен". Кому ознакомлен? Кем ознакомлен? Запомни на будущее протокол тобой либо написан, либо прочитан, но не ознакомлен. Это же официальный документ. Его в морге читать будут. А кстати, - вдруг спросил Соловец, - почему его писал ты? Это ж обязанности прокуратуры. - Да ты чего, Георгич? - снова вступился Кивинов. - Прокуратуры на убийства-то не дождёшься - следователей нет, а на некриминал они и выезжать не будут. Обычно участковые оформляют. А да, а это что там за Яковлев? Аяврик*, что ль, судимый? - Он самый - из квартиры вывалился. Как всегда пьяный. А ночью, наверно, полетать захотелось, вышел на балкон, табуреточку поставил и вперёд. Икар. Мордой так об асфальт шваркнулся, что мозги из ушей повылетали. Восьмой этаж, как никак. Да и чёрт с ним. Одним придурком меньше. - А может, помог кто? - Да ты что, кому это чмо нужно? Крыша у него потекла от белой горячки. Вот будешь пить столько, тоже улетишь куда-нибудь. Кивинов опять усмехнулся. - Я на диете. После свадьбы Дукалиса. Так что не улечу. Так что, отказник? Я про Аяврика. - Ну а ты что хотел? Миша уже его неделю назад напечатал, вот, на подпись принёс. Значит так, Михаил Павлович, ручку в зубы и новый протокол делать с исправленными исправлениями. Тьфу ты, начитался твоих афоризмов с исправленными недостатками. Вперёд шагом марш! Петров поднялся с дивана, взял материал и вышел из кабинета начальника. Соловец закурил "Беломор". - Парень-то, вообще-то, толковый, и главное, с неутраченными иллюзиями, так что работает пока, как в школе милиции рассказывали. Но ничего, оботрётся, ты, главное, контролируй его и энергию кипучую в нужную сторону направляй, а то дров наломает. Всё, ступай, к проверке министерской готовься. Тридцать человек обещали прислать. Козлы. Работать и так некому, так ещё и не дают. Чувствую, все деньги с оперрасходов на ребяток грохну, иначе накопают дерьма. Узнай, кстати, где тут водка подешевле. Кивинов вышел и отправился в свой кабинет. Открыв шкаф, он вытащил секретную макулатуру и начал готовиться к проверке. Пописав с полчаса, он откинулся на стуле и закурил подаренный каким-то потерпевшим "Салем". Прошло полгода с тех пор, как его, ввиду отсутствия состава преступления, выпустили из внутренней тюрьмы, куда он влетел вместе с другим опером, Сашкой Таранкиным, за неосторожное убийство зама отделения. Собственно, это была официальная формулировка, на самом же деле, просто не установили, чья пуля пробила шею убитого, а сажать двоих за одно и то же даже по нашему закону нельзя. Так что оба отделались "неполным служебным", по сравнению с зоной, наказанием просто замечательным. Таранкин, правда, не оценил заботы руководства и ушёл из органов в коммерцию, где и процветал ныне, а у Кивинова не было коммерческой жилки, и он остался в милиции. Однако время, проведённое в тюрьме, наложило на него свой отпечаток. Кивинов стал тяжелее на подъём, осторожнее и перестал кидаться сломя голову во всякие авантюры, чего нельзя было сказать о Петрове. Как трудно упрятать за решётку негодяя, натворившего кучу бед и спокойно разгуливающего на свободе, и как легко запереть провинившегося сотрудника или мелкого воришку! Неделю назад следователь арестовал девчонку, у которой нашли пять граммов анаши. формально состав преступления, конечно, есть, но надо ж и голову иметь. Кивинов уговаривал следователя отпустить девчонку на подписку, но в ответ услышал гордое: "Я выполняю свой долг, а мой долг сажать преступников в тюрьму". А часом спустя тот же самый следователь выпустил просто так, даже не на подписку о невыезде, вора, задержанного с фомкой во взломанной квартире, не усмотрев в его действиях криминала. Тот, видишь ли, адрес перепутал. А то, что он трижды судимый, так извините, за это по новой не судят, так что честь труду. Кивинов уже понемногу привык к таким парадоксам, в отличие от Петрова, который после очередного реверанса следователя прибегал к Соловцу с разведёнными руками я справедливо возмущался, мол, на фига мы тут задницу рвём, преступника разыскивая. Да пусть бы гулял, всё равно отпустят. Да я больше из кабинета не выйду, говаривал он, буду справки строчить. Соловец успокаивал Мишу, говоря, что это проблема старая, что следователя раскрываемость не волнует, в отличие от уголовного розыска, поэтому каждое раскрытое преступление одним - как серпом по одному месту другим. Но это не вина следователей - их слишком мало, а преступлений много, и наверняка есть негласное указание сверху гробить дела, чтобы не завалить следственный отдел. Десятки дел в результате просто приостанавливаются по надуманным причинам типа болезни или за розыском подозреваемого, которого сами же и выпускают. "Больные" или разыскиваемые, находясь на свободе, снова "бомбят" преступления, возбуждаются новые уголовные дела, тех снова задерживают, снова порой отпускают и снова через пару месяцев приостанавливают дела. Замкнутый цикл. Сыплются в уголовный розыск поручения следователей: "Найти! Задержать! Доставить! Срочно!" Ну вот, напряглись, нашли, задержали, доставили, срочно. "Ах ты, негодяй, почему по повесткам не приходишь? В тюрьму захотел? Вот здесь распишись и в следующий раз являйся, когда вызывают. Всё. Пшёл вон!" И на улице задержанный, встречая опера, ухмыляется: "Порядок, начальник, отпустили..." Опер сплюнет и пойдёт с горя водку пить - он на этого жука две недели угробил, в засаде высиживал, и всё коту под хвост. Не задерживается и логичный вопрос: "А на фига мне это надо?.." Одним словом, голова кругом. Кого надо арестовывать отпускают, кого можно отпустить - арестовывают. Как будто дирижёр где-то стоит и палочкой указывает - этого сюда, этого туда. А теперь все вместе - раз! Со второй строчки - два! Да и дирижёр не из головы мелодию берёт, а в ноты смотрит. А ноты - это для него закон. Фальшивить нельзя. А кто ноты сочиняет композитор. Заказан марш - будет марш, заказан вальс - будет вальс. А заказывает кто? Тот, кто деньги платит. Вот и весь механизм. И нечего голову ломать. Кивинов посидел минут пять, загасил окурок и вернулся к бумагам. Зазвонил телефон. - Алло, это из бюро судебно-медицинских экспертиз. С кем я говорю? - раздался приятный женский голос. - Со мной, Светуля. Неужель мой чудный голосок забыли ваши ушки? - Андрей, ты что ли? Артист. А где начальник? - Молодец, Светик, звонишь мне, а спрашиваешь начальника. Будем считать, что начальник я. Слушаю вас очень внимательно. Кивинов познакомился со Светой лет шесть тому назад при очень романтичных обстоятельствах. Будучи курсантом школы милиции, он вместе с другими поехал в морг на вскрытие трупа - без этого не принимали зачёт по судебной медицине. По пути он отстал от группы, встретив одного из своих знакомых, и в итоге зашёл в морг с центрального входа, где сидели плачущие граждане, тогда как всех остальных провели в прозекторскую со служебного. Покрутившись минут пять среди гробов и не найдя коллег, он без всякой задней мысли подошёл к девушке в белом халате и на весь зал спросил: "Простите, а где здесь экскурсии водят?" Сидевшие в трауре люди оторвали глаза от своих платочков, забыв, казалось, про своё горе, и уставились на Кивинова как на Кашпи- ровского. Девушка в халатике, поморгав глазками, запинаясь спросила: - А куда вы попали, знаете? - Конечно! В морг. Здесь наших балбесов где-то водить должны на вскрытие. До девушки наконец дошло, откуда появился Кивинов, она осторожно взяла его под руку и повела к служебному входу. Девушку эту звали Света. Спустя полчаса они уже пили кофе в "лягушатной" и мило беседовали, не обращая ни малейшего внимания на два выпотрошенных тела, лежавших на столах. Кивинов объяснил Свете, что абсолютно не горит желанием смотреть процесс вскрытия, а с зачётом он как-нибудь разберётся. После этого Кивинов часто встречался со Светкой, во основном, правда, в морге, куда ездил на опознания, или на местах происшествий, где были какиенибудь трупы. Отношения с врачом-паталогоанатомом у Кивинова были, естественно, замечательные, но не более. - Андрей, Яковлева вы отправляли? - Долго жить будет, только сейчас о нём говорили. Вернее, как жить? Тогда в рай попадёт. Да, это наш клиент. А что тебя волнует? Там же всё ясно. "Летучий голландец". Материал уже отказан. - Да ты понимаешь, конечно, причина смерти очевидна - падение с высоты, ни одной целой кости. Но меня смущает одна деталь. Он упал лицом вниз, и затылок, по идее, пострадать не мог. А у него на темени гематома, причём свежая, минут за десять до смерти получена, расшириться не успела. Похоже, тупым предметом нанесена. Ваши её, конечно, не заметили. - Да брось ты, Светка. Он же пьяница, мог обо что-нибудь шарнуться. Алкоголь в крови нашли? - Да, есть. Но я вам на всякий случай позвонила, думала, может, чего подозреваете. А раз отказник, то и я в протоколе эту шишку указывать не буду. А то возбудит вам кто-нибудь сдуру глухаря. Ладно, Андрюша, я спешу, извини. Забегай в морг. - Нет, уж лучше вы к нам. Пока. Кивинов повесил трубку. Аяврика он знал хорошо, тот сидел за грабёж в баре, полгода назад вышел, но за ум не взялся, а взялся за стакан. Непонятно было, на что он пил" но недавно Кивинов видел его с пачкой денег. "Значит, ворует", - решил инспектор, но фактов не было, и Кивинов к Яковлеву придраться не мог. То, что Миша шишку не заметил, ничего удивительного - кому охота в волосах копаться, когда вместо лица - каша? Кивинов сам один раз не заметил шляпку гвоздя в темени покойника, которого осматривал. Но то, что Аяврика грохнули, он исключав - не та личность. Хотя и на старуху, как говорится...