Рукою нежной держишь ты
Волшебный скипетр вдохновений…
В 20-е годы княгиня блистала в Москве, где в доме ее на Тверской собиралось все образованное общество. Считалось, что влюблен в нее был Дмитрий Владимирович Веневитинов, совсем тогда юнец, на шестнадцать лет моложе Зинаиды Александровны.
Тень Веневитинова, всеобщего баловня, любимца, красавца и умницы, столь многое знавшего и чувствовавшего, потревожена нами, быть может, не совсем напрасно. Этот тип обаятельного говоруна, привлекательность которого усугублена молодостью и родством со всеми московскими богатыми старухами, чем-то существенно близок к нашей теме. Так и слышишь грудной юношеский голос, картавящий по-французски, умоляющий положить ему в гроб помпейский перстень, дар княгини Зинаиды.
Умер юноша в Петербурге, двадцати двух лет от роду, только что переведенный в министерство из московского архива иностранных дел, где в ту пору подобралась целая компания томных красавцев. Похоронен бедняга в Москве, в Симоновом монастыре, где философствующими друзьями его, называвшими себя из патриотических соображений любомудрами, заведен был обычай ежегодно приходить плакать на его могилу, ныне не существующую. В связи с постройкой на этом месте автомобильного завода, кладбище срыли в 1930-е годы, из гроба Веневитинова вынули перстень Волконской и определили в Литературный музей, тогда как несчастные кости перенесли в Новодевичий, где и покоятся они в окружении советских маршалов и народных артистов. Туда же, кстати, перетащили из уничтоженного Данилова монастыря и Гоголя…
Все в этом кланчике и посмертно не могли развязаться. Брат Дмитрия женат был на сестре Иосифа Виельгорского, к другой сестре которого (может, из любви к брату) как-то отважился посвататься Гоголь, но получил отказ. Чему, вероятно, был несказанно рад. Да и скончался Веневитинов у Виельгорских, на Мойке, у Прачешного моста (дом не сохранился).
Любопытно, что у княгини Волконской на Тверской бывал смолоду Андрей Николаевич Муравьев, тоже служивший по иностранной коллегии и примыкавший к «любомудрам». Как-то засмотрелся он на гипсовую статую Аполлона Бельведерского, украшавшую салон, да по неловкости свалил и разбил. Ну, это некоторые читатели должны помнить: эпиграмму Пушкина «Лук звенит, стрела трепещет, и клубясь, издох Пифон». Муравьев, отомстивший за Пифона, назван Пушкиным «бельведерским Митрофаном» (вспомнить ли «Недоросль» или же буквальное значение имени: «осквернитель святыни»).
Об Андрее Николаевиче надо подробнее. Братья его (нижегородский Муравьев, «Карский» и «Виленский» Муравьевы) более известны: кто по декабристским делам, кто по государственному строительству. Граф Михаил Николаевич, на десять лет старше Андрея, в молодости (в основанном им «Союзе благоденствия») составлял проекты конституции, прозван был «Виленским» нашими либералами за суровость при подавлении бунта во вверенном ему Западном крае в 1863 году.