Теперь, казалось, ничто не могло бы удивить или потрясти Сильвию. Однако уже на следующий день случилось нечто такое, от чего подавленность Сильвии и Дафни еще более возросла. До сих пор газеты ни разу не упоминали фамилию Фрейни, но за это утро все резко переменилось. Самым немыслимым образом в прессу просочились сведения о том, что Дональд Клэйбурн обобрал своих «юных подопечных», и теперь сию душещипательную историю на разные лады пересказывали все газеты, помещая ее на первых страницах с многочисленными подробностями.
Даже без преувеличений и прикрас история эта явилась последней каплей в списке деяний покойного. Пробегая глазами кричащие заголовки, обе девушки сгорали от стыда и отвращения. Их имя теперь повсюду вызывало нездоровое любопытство, и они не сомневались, что не смогут смыть это позорное пятно.
Снова к их дому потянулись толпы зевак, возобновились нескончаемые потоки писем, среди которых Сильвия обнаружила одно, надписанное знакомым и родным почерком. Сильвия затрепетала от радости. Все-таки эти ужасные кричащие заголовки сослужили ей добрую службу, убедив Хью в ее непричастности к махинациям дядюшки. Глядя на письмо, Сильвия напрочь забыла обо всем, однако, когда она прочла его, луч надежды тут же погас. Выдержанное в слащаво-сочувственном тоне, письмо изобиловало горестными сожалениями по поводу его собственных стесненных обстоятельств, не позволяющих ему предложить ей помощь. Неоднократно упоминал он и о том, что не намерен заключать помолвку, выразив лишь радужную надежду на то, что «когда-нибудь они непременно увидятся». Пустые, равнодушные фразы.
Сжав губы, Сильвия принялась перебирать остальную корреспонденцию. Теперь, по крайней мере, все стало ясно — этот последний удар хотя бы положил конец ужасному состоянию перемежающихся страхов и надежд. Теперь она точно знала: ждать нечего и отныне она может рассчитывать только на себя.
Остальные письма были по большей части от совершенно незнакомых людей: одни выражали сочувствие, другие прислали целые религиозные трактаты, некоторые предлагали весьма щедрую материальную поддержку при условии, что она откажется от сестер и брата.
Последнее письмо оказалось от мистера Хемпторна. Как и остальные, он не мог дозвониться, так как Фэнли попросил телефонную станцию оставить им одностороннюю связь.
Письмо это не особенно порадовало Сильвию. Мистер Хемпторн писал, что обсудил их дела с женой и та немало обеспокоилась, узнав, на какое рискованное предприятие отважились девушки. Сам он по зрелом размышлении пришел к выводу, что осуществить план будет крайне сложно. Теперь он склонялся к мнению жены: лучше девушкам поместить деньги в Государственный фонд, а самим поискать подходящую работу. Будущее Мартина представлялось ему основной проблемой. Единственную возможность закончить образование он видел в попытке похлопотать насчет пенсии в память о заслугах их отца. Конец письма привел Сильвию в крайнее волнение.