Наконец, в районе кишлака Аулиачашма, радостный возглас внимательно слушавшего эфир старшего бортового механика-оператора прапорщика Калиниченко возвестил о том, что пеленг радиостанции «Марказ - 22» осуществлен.
- Отлично сработано! – тут же отозвался старший воздушный оператор старший лейтенант Домогаров, обводя довольным взглядом своих товарищей.
Услышав в наушниках о пеленге неуловимой радиостанции, члены экипажа, находившиеся в пилотской кабине, тоже радостно переглянулись – приказ командования был выполнен, и теперь им можно было возвращаться на базу.
Доложив на аэродром о результатах разведки, капитан Шимаев тут же по рации передал свое решение о возвращении вертолетов и начал выполнять разворот на обратный курс. Казалось, уже ничто не помешает экипажам беспрепятственно вернуться домой, но страшное предчувствие капитана Шимаева и на этот раз его не обмануло: внизу, слушая гул вертолетов и направив в небо ракетный комплекс, духи терпеливо ждали, когда его вертолет, летевший в сплошной пелене, наконец-то выскочит в разрыв между кучевыми облаками. И это случилось…
Оказавшись в открытом пространстве и осознав смертельную опасность, капитан тут же, стараясь укрыться, направил свой вертолет в ближайшее облако, но несколько секунд неприкрытого полета стали роковыми для него и членов его экипажа: мощный взрыв, разрывая в клочья все, что находилось в грузовой кабине, с бешеной силой затряс вертолет. Тут же ворвавшаяся в кабину взрывная волна вырвала из его рук штурвал, разлетаясь мелкими стеклянными осколками по кабине, вылетели наружу передние окна и чудовищный удар в голову блистером, вылетевшего из двери пилотской кабины, заставил капитана схватиться за голову. От боли свет перед его глазами погас, но через мгновенье морозный зимний воздух, хлынувший потоком в кабину через образовавшийся спереди проем, заставил его очнуться.
Несколько секунд он сидел, не соображая и тяжело дыша, глаза почти ничего не видели, уши словно залепило, лицо, иссеченное осколками стекла, горело огнем, а голова, сопровождаемая сильнейшим звоном в ушах, раскалывалась.
Мотая отяжелевшей головой, Ильгиз испуганно схватился ладонями за глаза. К счастью, более двадцати мелких осколков стекла, вонзившихся ему в лицо, глаза не зацепили, но кровь, липкая и горячая заливала их, ручьем стекала в рот и по подбородку на пол вертолета.
Встряхнувшись, Ильгиз выплюнул изо рта кровь, и, пытаясь оценить ситуацию, бросил быстрый взгляд по сторонам: вертолет, дрожа, словно охваченный судорогами, несколько секунд удерживающийся в горизонтальном положении, вдруг начал круто заваливаться на правый бок, а языки пламени загоревшихся двигателей, уже лизали кабину.