Кудесник рычал от злобы. И эти трое, по мнению его «непревзойденных» пинкертонов, подпадают под «описание»?! Хромой, заика и невротик? Уму непостижимо, вот дебилы…
С женщинами было еще веселее. Но за ними хотя бы наблюдать было интереснее. Вот бы еще разделись. Парочка – ну, вылитые проститутки с большой дороги. Вульгарные, напомаженные, с грубыми голосами: некие Анфиса и Ксения. Последняя посимпатичнее, хотя и воспитание соответствующее… Девицы в полный голос матерились, крыли последними словами полицейских, которые уже окончательно «оборзели». За что закрыли-то? Они порядочные девушки, уважают и ценят родную власть, особенно если эта власть не лезет им в душу. Ну, подумаешь, безработные, это ведь не значит, что они нигде не работают? Ксения смеялась: к ней как раз клиент на дом пожаловал, не успели за занавеской спрятаться, а тут «космонавты», блин, как черти из табакерки, так она одному все-таки успела врезать по яйцам! Голова после этого, правда, побаливала, «космонавтам» ведь не объяснишь, что женщин бить нельзя. А тех, которым это объяснить можно, не берут в «космонавты». Анфиса ржала как припадочная, показывала «наблюдателю в окошке» упругую попку, а две остальные девушки скромно помалкивали. Похоже, это был их первый опыт знакомства с тюремной системой. «Бедная Лиза» – одинокая разведенка, работала продавщицей на рынке, где так и не смогла заматереть и обабиться, – лишь украдкой посматривала на ржущих девок и робко улыбалась. Последнюю звали Настей, она трудилась администратором в супермаркете, с личной жизнью тоже не сложилось, снимала комнату в общаге. На девиц она поглядывала осуждающе, говорила сжатыми фразами, всячески показывая, какая между ними пропасть.
– Тащи Брызгалова, – бросил помощнику Кудесник. – И мне плевать, как ты его добудешь.
Через полчаса подвезли на машине заместителя председателя горсовета. Олег Миронович был уже не тем уверенным в себе, излучающим обаяние, одетым с иголочки народным избранником. Он изменился – решительно и бесповоротно. От господина Брызгалова уже не пахло, но сотрудники полиции держались от него подальше. Разбитый, поникший, растерявший былую депутатскую стать Олег Миронович напоминал фигуранта судебного процесса, которому объявили о пожизненном сроке.
– Вообще-то я на бюллетене, Аркадий Григорьевич, – пробормотал умирающим голосом Брызгалов.
– Рад за вас, Олег Миронович, – огрызнулся Кудесник. – И все же постарайтесь сосредоточиться. А то нас всех потопят в дерьме. Вы разговаривали с женщиной, назвавшейся Надеждой Викторовной. Вы видели ее лицо, мелькнувшее в машине. Сейчас вам представят четырех дам, и вы должны из них выбрать одну.