– Представьте, в открытом шкафу лежит превосходная колбаса и отличная ветчина. Превосходная находка для негодяев и воришек, которые бродят вокруг мызы. Поскорее приходила бы племянница, она наведет порядок…
– Разве вам не может помочь служанка?
– Да она всего два часа в доме.
– Я говорю о вашей прежней служанке.
Судья смутился и, сунув в рот чубук трубки, невнятно пробормотал:
– Той больше нет, она ушла совсем!… Но входите, пожалуйста, в дом, господин Маркус, жена будет очень рада видеть вас, да и мне хотелось бы поговорить с вами…
– Скажите, куда ушла девушка? – вежливо, но настойчиво прервал его помещик.
– Сударь, это странный вопрос для меня, – заволновался судья. – Я привык оплачивать уходящей от меня прислуге жалованье и – баста! Меня не интересовало, найдет ли она другое место, или будет цыганить по свету!
– А ваша племянница, которая привезла эту девушку, согласна была с ее внезапным увольнением?
Лицо старика опять побагровело.
– Моя племянница? – медленно повторил он. – Мнения женщин я не спрашиваю, хозяин в доме – я! И не довольно ли говорить о таких пустяках, господин Маркус?
– Извините, господин судья, но эти „пустяки“ интересуют меня! – заявил помещик. – И если вам безразлична судьба той девушки, которая в зной прилежно работала для вас на поле, то я буду апеллировать к чувству справедливости ваших дам!
Маркус направился к двери, ведущей в комнаты, но смущенный старик испуганно заступил ему дорогу.
– Сударь, вы не в своем уме, – сказал он, удерживая гостя. – Вы хотите взволновать мою бедную больную жену своими расспросами? Вся эта история уже дело решенное и ни к чему возбуждать ее. Скажите, пожалуйста, стоит ли поднимать тревогу из-за девушки, которая как тень прошла через наш дом и больше для нас не существует…
– Даже и для фрейлейн Франц, для которой она была верной и преданной слугой?
– Боже мой! – воскликнул судья, с недоумением глядя на собеседника. – Кто же сплел вам эту сказку?
– Сама девушка.
– Что-о? Тысяча чертей! – завопил судья. – Она с вами разговаривала?
– Да.
– И она, действительно, сказала вам, что прислуживает моей племяннице? – спросил старик, и лицо его осветилось загадочной улыбкой.
– Да, я все это слышал от нее самой.
– Вот оно что! Итак, значит, „горничная“! – хихикнул старик, пожимая плечами. – Я этого не знал, конечно, и моей племяннице теперь придется обходиться самой, пока она опять не вступит в свет. Когда же вернется мой золотой мальчик, все пойдет иначе, сударь! Он не позволит ей больше служить, хотя бы она жила и при дворе!
Маркус, не желая слушать дальше болтовню старого хвастунишки, надел шляпу, поклонился и вышел из дома.