На Бродвее телефон вновь ожил и сообщил, что до объекта осталось чуть более сотни шагов.
Он прошел на юг мимо нескольких захудалых лавчонок и свернул направо, на Уэйверли-плейс, поминутно сверяясь со стрелкой. Та показала 460 футов до цели. Роберт повернул налево, на Мерсер-стрит, затем направо, на Вашингтон-плейс. 177 футов. Он пошел прямо до угла Грин-стрит, где телефон сообщил ему, что он находится в непосредственной близости от объекта. 79 футов. Стрелка уперлась острием прямо в здание на углу Вашингтон-плейс и Грин-стрит. Роберт сделал еще несколько шагов и попал в зону погрешности — стрелка беспомощно завертелась вокруг своей оси.
Роберт стал внимательно осматриваться по сторонам, и в этот момент раздался звонок.
— Добрался?
— Стою в эпицентре.
— И где же?
— Угол Вашингтон и Грин.
— Ага, понимаю. Ну конечно.
— Может, ты и мне объяснишь?
— Присмотрись к этому месту. Прочитай мемориальную доску на угловом доме.
— А что там?
— Опять пожар, и опять гибель людей. Ты сможешь предотвратить новую беду, если будешь делать то, что я скажу.
Он подошел к дому, разыскал табличку и пробежал ее глазами:
На этом месте 25 марта 1911 года погибли при пожаре 146 служащих текстильной фабрики.
— Боже…
Он знал эту душераздирающую историю, хотя и не подозревал до сегодняшнего дня, что все это случилось именно здесь. Женский визг разносился по всей площади, несчастные, взявшись за руки, прыгали из окон и разбивались о мостовую. Точно так же поступали люди, которые волею судьбы оказались в башнях-близнецах во время воздушной атаки террористов. Пожар, быстро распространявшийся по зданию фабрики, гнал своих жертв на верхние этажи, а плотный удушающий дым подталкивал их к окнам — навстречу гибели. Роберт почти физически чувствовал их страдания, переживал их боль и предсмертную агонию. И дело было вовсе не в его разыгравшемся воображении. Он вдруг с ужасом понял, что на самом деле мысленно перенесся в тот далекий день, и сердце его обожгло самой что ни на есть настоящей болью. А потом наваждение исчезло так же внезапно, как и появилось, и он вновь обнаружил себя тупо пялящимся на мемориальную табличку.
— Роберт, какие события в своей жизни ты считаешь самыми важными?
— Моя свадьба. Моя память о Моссе. Вернее, все мысли о ребенке, которые были у меня после того, как я узнал о беременности Кэтрин.
— Отдай мне ключи. Все, что ты на эту минуту собрал. Я знаю, что у тебя есть один цилиндр и пара скрещенных кружков. И еще то, что ты нашел в дупле.
— Извини, Адам. Нет.
— Извини, Роберт, но в противном случае Кэтрин узнает все о тебе и Терри. Все. А ты знаешь Кэтрин. Она от тебя уйдет.