В это время я как раз заинтересовался изысканиями в той же области, в которой трудились в свое время мои отец и дед. Я посвятил свое время священной алхимии, древним знаниям долины Нила.
Моя возлюбленная преподнесла мне бесценный дар: великолепный образчик древней алхимии, лучшее из того, что было открыто нашими предками на Востоке, и скомпилированное не кем-нибудь, а самим сэром Исааком Ньютоном. Для непосвященного это был просто бессмысленный набор формул и латинских изречений, разрозненные фрагменты звездного календаря и правила для погружения в молитвы и медитацию, астрологические и алгебраические символы.
Совсем иными глазами посмотрел бы на этот документ алхимик. Это был воистину кладезь древней мудрости, трепетно собранный по крупицам и преломленный великим ученым мужем. В рукописи содержалась квинтэссенция могучей и вечной тайны алхимии, описание научных опытов и духовных медитаций, которые были способны привести к самому сокровенному и желанному открытию в истории человеческой науки — к открытию того, что я сейчас называю Марифатом и что на Западе всегда было принято называть философским камнем.
Я принял тогда рукопись из рук Кэтрин в качестве дара ее любви. Теперь я понимаю, что ошибался, но в любом случае с ее стороны это было актом величайшего доверия ко мне, и я ценю это по сию пору. Я скопировал документ и вернул его ей.
Вторая причина моей смерти — сама Кэтрин. Она олицетворяла для меня всю Вселенную. Вселенную, к которой я стремился, которую хотел населять, в которой хотел творить и растворяться.
Ради нее я шел на великий риск, и шел постоянно. В какой-то момент меня разоблачили. В тот самый день, на который был назначен мой побег из страны, меня арестовали. Мне многое довелось перенести: пытки электричеством, изуверские, садистские избиения. И в какой-то момент я сделал то единственное, что было в моих силах, чтобы спастись, — стал сотрудничать со своими палачами. Моя ценность заключалась в том, что я являлся американским гражданином и мог работать в американской науке.
Отца они не отпустили: он по-прежнему исполнял неблагодарную роль заложника.
Я прошел специальную подготовку, перестал быть правоверным мусульманином, чтобы мне стало легче интегрироваться в американское общество. Мать-американка, безупречный английский — все это помогало мне в достижении целей. Признаюсь честно, западный образ жизни даже пришелся мне по вкусу. Я перестал отправлять молитвы, начал пить вино, у меня было много женщин.
А потом мне повезло устроиться в Брукхейвен.
Третья причина, которая привела к моей смерти, — 11 сентября. Я до сих пор живо помню, как все случилось и какая дикая волна ненависти захлестнула всю страну. Я до сих пор считаю, что та атака была не просто ошибкой, но преступлением, несмотря на все грехи Америки, а их немало и многие из них нельзя отмолить. В итоге те, кто организовал ту атаку, добились желанной цели. После 11 сентября Америка стала именно такой, какой ее представляли ее враги. Именно такой, какой они желали ее видеть — жестокой, мстительной, безжалостной.