Начинаем снимать. Убеждая Родиона остаться, Наталья такая, какой ее уже не раз видел зритель на протяжении прошедших серий — взволнованная, эмоциональная, искренняя, текут слезы… Да, текут, но и в других сценах они у нее точно так же текли — Яна здорово умеет в кадре плакать, мы это давно заметили. Температура этого всего — 37.6, максимум 38.5. А по-моему, должно быть 40, или какая там верхняя допустимая граница, после которой взрывается мозг?! При ее градусе оправдать возвращение Родиона можно лишь тем, что Родион безумно любит Наталью, и ему лишь нужен повод, чтобы остаться. И Наталья великодушно этот повод дает…
Витя, разве евреи бывают шизофрениками?
Первый день земля подернута снежной пылью. Это еще не снег — предснежье. Автомобильная дорога черная и сырая. В синей дымке сумерек все вокруг кажется немного фантастическим. Сворачиваем с Брестского тракта, проезжаем через перелесок, оказываемся у ворот лечебно-терапевтического корпуса. Вспоминаю фильм «Пролетая над гнездом кукушки» — герою казалось, что после тюрьмы он попал на курорт.
Переодеваюсь, гримируюсь, поднимаюсь по лестнице на четвертый этаж, в 17-е отделение. Там реальные больные. Пахнет, как в плохих столовых лет сто назад. К этому запаху примешивается запахи туалета и лекарств.
— Витя, я тебе удивляюсь, разве евреи бывают шизофрениками? — ворчит полная седенькая медсестра, ведя больного по коридору в туалет. Ему не больше тридцати пяти. Приятное лицо. В черных волосах ни одного седого волоса. Немного похож на моего одноклассника Мишу Гольдштейна. Я не видел Мишу с третьего класса, когда его перевели в другую школу. До этого мы дружили и какое-то время сидели за одной партой, пока из-за бесконечных совместных шалостей нас не рассадили. Мне становится грустно. Как будто этот парень и есть мой друг Миша. Успокаиваю себя мыслью, что такие, как мы с Мишей, редко сходят с ума. Наша специализация — с ума сводить. Под прикрытием шапки-невидимки я заходил к Гольдштейну на страничку в «Одноклассниках». Судя по фотографиям, у реального Миши все тип-топ.
Витю потряхивает. Он задает медсестре вопросы, каждый из которых замыкается на вопрос «Почему?». Похоже на «У попа была собака…» Снова вспоминаю моего друга Мишу. И сомневаюсь в Витиной болезни. В школе Миша великолепно умел симулировать. Если ему надо было прогулять контрольный урок, он за считанные минуты умудрялся взвинтить температуру, и ему давали освобождение. Уж не знаю, в чем был секрет — в уникальных способностях нагреваться или в каком-то хитром трюке с градусником, но Миша всегда ускользал от расплаты! Может, и этот Витя — такой? В духе времени развел кого-нибудь на миллионы долларов, и теперь прячется здесь, пережидая? Он же еврей, а евреи шизофрениками не бывают. И не надо штудировать больничные истории, собирать статистику — достаточно поверить на слово. Вера в том и заключается, что не требует доказательств. Кстати, библию тоже написали евреи…