— Как, говоришь, называется ваш фильм? — спрашивает другим тоном, перестав, наконец, болтаться по палате.
Я ответил.
— Ну, и как?
— Что как?
— Ты уже разобрался, что это за штука, ты теперь специалист по мести, наверное?
— Разбираюсь потихоньку, немного специалист, — пытаюсь улыбнуться.
— Тогда ты сможешь меня понять, — и тоже улыбается, но в глазах что-то, что заставляет меня сконцентрироваться, как перед нападением врага с ножом или заточкой. А потом чеканит каждое слово, как для начинающего глухонемого, обучающегося читать по губам: — Лизка — ЭТО ТЕБЕ МОЯ МЕСТЬ.
— Как это?
— А вот так! Хочешь знать, кто отец Лизки? Ты никогда этого не узнаешь!
— Если бы ты тогда и в правду сделала аборт, Лизка не родилась через девять месяцев…
— А ты разве забыл, что через неделю я сбежала от тебя в Стамбул? Надеюсь, ты не думаешь, что я поехала одна? Конечно, не с твоим другом Черновым — это полный бред! — но, если хочешь знать, ее отцом может быть человек десять…
Врет! Никаких десяти человек быть не может — не такая она, и говорит это только из всколыхнувшейся обиды.
— Гляди-ка, не прошло и десяти лет, как ты подсчитал! — продолжает с недоброй улыбкой. — Математик! Даже, если бы этого аборта не было, ты думаешь, я тебе и раньше не изменяла?
— Я тебе не верю.
— У моей девочки есть один отец, и завтра он возвращается из командировки…
Отворачиваюсь к стене, пытаюсь думать о постороннем. Не получается. Знаю, чтобы быть героем, надо не иметь привязанностей, не иметь ничего, отчего не сможешь отказаться за тридцать секунд, если почувствуешь за углом погоню… Но, видимо, я не герой. Как я ни храбрился, как ни пытался заставить мир поверить, что мне никто не нужен — не вышло… Все совершают ошибки, но стоит однажды кого-то по-честному полюбить, и потом приходится платить за это до конца жизни…
— Почему вы плачете? Что, так сильно болит?
Открываю глаза. Вытираю краем одеяла мокрое от слез и пота лицо. За окном темно. Рядом с кроватью дежурная медсестра.
— Милая, где я? — спрашиваю. — Она ушла?
— Вы в изоляторе реанимационного отделения почечных больных… Пневмония не ушла, но через недельку другую уйдет, никуда не денется — видите эти капельницы? Это самые новые препараты из Швейцарии и Германии. Не волнуйтесь, мы одолеем вашу пневмонию!
Забирает у меня из рук Светкину марлевую повязку.
— Все в порядке, — говорит. — Повязка вам в ближайшее время не понадобится, здесь все стерильно.
— Почему почечных? — спрашиваю.
— Нет свободных мест — пришлось положить к нам. Эпидемия вирусной пневмонии — перепрофилировано хирургическое отделение, разместили дополнительно 200 коек по вестибюлям и коридорам. Даже в ожоговом центре лежат с пневмонией. Вам повезло, что попали именно к нам — тут за стенкой десять аппаратов искусственной почки и четыре — принудительной вентиляции легких.