— Что это, равви?!
— Они — за мной.
Апостолы Симон, Андрей и другие обступили его, требуя:
— Беги, равви! Мы обнажим мечи и задержим их здесь!
— Нет! — твердо сказал Иисус. — Поглядите, идут не только стражники Храма Иеговы с палками, но и легионеры. Их даже больше. Да и зря кровопролитие. Я покидаю вас.
Он поклонился ученикам низко, коснувшись пальцами травы, затем передал посох Симону.
— Отныне ты — Петр. Краеугольный камень той веры, какую познали слушавшие меня и уверовавшие в Царство Божие.
Повернувшись, пошел навстречу приближавшейся хромовой страже и римским легионерам, которые поспешили обнажить мечи.
Петр, выхватив из ножен гладиус, опередил было Иисуса, некоторые из апостолов тоже поспешили за ним, но Иисус громко повелел:
— Не ищите смерти! Вам продолжать мое дело! Нести Живой Глагол Божий! Исцелять страждущих! Не окажитесь рядом со мной, не обвинили бы и вас в бунтарстве! Все! Исчезните! Воля моя беспрекословна для вас!
И больше не оглядываясь, пошагал к идущим арестовать его.
— Вот я, Иисус из Назарета. Сын Человеческий!
Храмовые стражники связали ему руки, опетляли веревкой торс его, и двое самых сильных взяли концы веревок в руки свои.
— Идем. В крепость Антипы.
Отчего туда?! Там же легионеры. Там — преторий! Если на суд синедриона, тогда — в Храм.
Не унизил, однако, себя вопросом. Гордо пошагал, окруженный двойным кольцом: внутренним — стражников с палками; внешним — легионеров с обнаженными мечами-гладиусами.
Путь до крепости Антипы через Золотые ворота близок.
Там, не сняв с Иисуса пут, втолкнули в застенок и затворили за ним массивную дубовую дверь, обитую кованым железом. Лязгнул массивный засов, проскрипел ключ в замке и — полная тишина непроглядной темени.
И вдруг из дальнего угла недовольный голос:
— Не дают спокойно поспать перед распятием. Ироды!
Тут же подал голос еще один арестованный. Но не сердитый, а участливый.
— Кто ты?
— Я — Сын Человеческий. Иисус из Назарета.
Еще один, третий арестованный, присвистнул и малое время спустя заговорил усмешливо:
— Мессия? Потомок Давида? Богочеловек, творящий чудеса? Отчего же не сотворишь чуда, спасая себя? Или для того дал арестовать себя, чтобы через чудо спасти нас, бросавших одежды свои под ноги ослицы твоей?
Иисус не нашелся сразу, что ответить, и тут заговорил первый из заключенных:
— Я не махал пальмовыми листьями. Я хотел под шум этот разжиться оружием, а меня захватили как вора-разбойника. Но я же не дурак, чтобы сказать нет. Сознаться, что я зелот-кинжальщик именем Варавва, — глубоко вздохнув, добавил отрешенно: — А-а-ау все одно крест. Что разбойнику, что сикарию, убивающему ненавистных римлян и продавшихся им евреев! Если, конечно, не сотворишь ты, Назаретянин, чуда…