Помещение, в которое он вошел, напоминало своим видом монастырскую трапезную. Стены были выкрашены белой краской, и со сводчатого потолка свисали на железных цепях старинные лампы, которые лили искусственный желтоватый свет. За длинными столами сидели кучками пожилые мужчины и женщины. Перед ними стояли простые металлические миски, из которых они жестяными ложками черпали какое-то дымящееся варево и поспешно отправляли в рот. Горячий пар, густо валивший от мисок, заливал весь воздух и скрадывал очертания предметов; только слышались частые беспорядочные звуки, производимые ложками, которыми едоки стучали о края посудин или скребли по дну. Содержимое мисок, похоже, не убавлялось, едоки же все еще как будто оставались голодны, ибо продолжали с прежней жадностью насыщать себя. Во всяком случае, слышно было, как они учащенно и жадно жевали.
Публика, собравшаяся тут, состояла, судя по одежде, из представителей разных слоев общества, хотя многие облачились, может быть, в лучшие из своих нарядов. Своим безжизненным видом они напоминали картинки, вырезанные из рекламного каталога мод какого-нибудь салона готового платья, только в натуральную величину. На многих были дорогие украшения из золота или серебра; тускло поблескивали нашейные цепочки, броши или булавки на галстуках, кольца и браслеты, вспыхивали огоньки драгоценных камней — натуральных или, может быть, поддельных — в ушах, на шеях, на пальцах. Некоторые оставались в верхней одежде и в шляпах, точно собирались в любую минуту встать и уйти. В то время как Роберт протискивался между столами, высматривая свободное место — ведь его привели сюда, как он полагал, для того, чтобы он перекусил, — кто-то вдруг окликнул его по имени и схватил сзади за рукав.
— Роберт! И ты здесь?
Он обернулся и увидел перед собой своего отца. Роберт побледнел и в первую минуту даже не нашелся что сказать. Но старик, не дожидаясь, сам принялся говорить, да еще так поспешно и увлеченно, точно до того год целый молчал.
— Как это замечательно, — бойко сыпал старик, — что я тебя встретил. Но какой ты бледный, Роберт, все так же много куришь? А я уже обвыкся здесь. Ну как там дома? Жена, дети — здоровы? Надеюсь, ты доволен, сын мой, я имею в виду — внутренне удовлетворен? Я ведь всегда для тебя делал, что мог, ты знаешь. Жаль, что ты не захотел стать юристом, а то бы к тебе, как к адвокату, давно бы уже могла перейти моя клиентура, хорошее дело. Но тебя тянуло к древностям. Вот мне и пришлось тогда взять Фельбера, знаю, ты его невысоко ценишь, но, согласись, у Фельбера есть свои достоинства. Словом, мы бы вполне ужились, а? Работе не видно конца, покоя нет. Но ты, может, позавтракаешь вместе со мной? Иди, мы потеснимся, здесь всем хватит места.