-- Тебе хочется спать?
-- Нет. Какие у нас планы на сегодня?
Вероника скинула туфли, закурила сигарету и улеглась на кровать. С одной стороны у нее пепельница, с другой -- стопка иллюстрированных журналов.
-- Тебе решать, дорогая. Можно погулять вдоль моря после пяти, если ты не очень устала.
-- Как вчера?
-- Доктор велел побольше ходить.
Когда Жиль остается наедине с женой, у него появляются интонации и жесты, которых не знают за ним его домашние. Он говорит с Вероникой почти материнским тоном, но без сюсюканья. Он полон заботы о ней. Его движения становятся медленными, плавными, словно Вероника очень хрупкая вещь, с которой надо обращаться необычайно бережно.
-- И так красиво возвращаться на закате, вспоминаются...
-- Знаешь, дорогой, ты мне это уже говорил.
-- Ну да? Я уже стал заговариваться. (Он улыбается.)
-- Ты мне даже читал эти стихи. В Венеции.
-- Спорим, что ты не запомнила ни одной строчки?
-- Постой-постой... Помню! "Гиацинтовый, золотой..." Гиацинт -- очень красивое слово.
Они улыбаются друг другу. Жиль хочет улечься рядом с ней, но для этого ему надо убрать с постели пачку иллюстрированных журналов. Он кладет журналы на коврик возле кровати, наклоняется и целует Веронику.
-- А вообще-то, -- говорит он задумчиво, -- надо повторять одно и то же.
-- Надо? Зачем?
-- А затем, что жизнь состоит из вещей, которые повторяются, которые регулярно возникают вновь и в конце концов свиваются в такие... как бы это сказать... жгуты, что ли, связывающие людей. Людей, которые любят друг друга. Мне кажется, то, что называют счастьем, и есть в конечном счете многократный возврат к одному и тому же. Эти вещи знаешь заранее, их ждешь и счастлив оттого, что они повторяются -- еще одна нить, связывающая тебя с тем, кого любишь. Это все вещи повседневные, самые обычные: прогулка, закат, стихотворение, шутка, еда какая-нибудь... Ты не согласна?
-- Нет, конечно, согласна...
Кончиками пальцев она водит по щеке мужа. Она разглядывает его, склоненного над ней, с нежным и, пожалуй, недоуменным любопытством.
-- Ты живешь исключительно чувством, -- говорит она раздумчиво, словно вдруг открыла в нем новую черту.
-- Ты лишь сегодня это заметила?
-- Нет, я думала так и прежде, но... как тебе сказать... Человека можно узнать по-настоящему, только когда видишь его дома, в кругу семьи, среди своих. За те три дня, что мы здесь, я увидела тебя в новом свете. Тебя нельзя понять до конца, пока не знаешь, каков ты с Жаниной, пока не увидишь вас вместе. Она очень много для тебя значит.