– Ну? – спросил он и, когда я кивнул, давая понять, что задание выполнено, удовлетворенно потрепал меня по щеке и сказал, что я – самый храбрый и самый умный секретарь на свете.
Я показал ему таблички с записями, он нетерпеливо схватил одну из них, поднес к свету и тут же разочарованно протянул:
– Ах да, тут же – твои проклятые иероглифы. Пойдем в кабинет. Я налью тебе вина, а ты мне расскажешь, что там было. И ты, наверное, проголодался?
Цицерон растерянно огляделся. Роль прислуги для него была непривычна. Вскоре я уже сидел напротив него, а на столе передо мной стоял нетронутый кубок с вином, яблоко и таблички с моими записями. Наверное, со стороны я был похож на школьника, которому предстоит отвечать заданный урок.
Те восковые таблички у меня не сохранились, однако их расшифровку Цицерон хранил вместе со своими самыми секретными документами. Размышляя об этом сейчас, через столько десятилетий, я понимаю, почему не мог уследить за ходом дискуссии. Заговорщики, должно быть, встречались до той памятной мне ночи неоднократно, поэтому в их разговоре было много фраз и намеков, понятных только им, но представлявших загадку для нас с Цицероном. Они много говорили о датах заседаний судов, поправках в законопроекты, распределении обязанностей. Поэтому не следует думать, что я просто читал свои записи и все тут же становилось понятно. Нет, мы с Цицероном несколько часов ломали голову над таинственными репликами, пытаясь разгадать их скрытый смысл. Однако наконец все встало на свои места. Цицерон то и дело восклицал: «Умны, дьяволы! До чего же умны!» – затем вскакивал на ноги, нервно ходил по кабинету и снова садился за стол.
Короче говоря, выяснилось, что заговор, во главе которого на протяжении уже многих месяцев были Красс и Цезарь, состоял из четырех частей. Во-первых, с помощью всевозможных махинаций они собирались захватить власть на следующих выборах, получив оба консульских места, все места трибунов и три преторских, причем агенты-взяткодатели докладывали, что для этого уже все готово. При этом они собирались как можно больше ослабить позиции Цицерона. На втором этапе, в декабре, планировалось выдвижение трибунами плана грандиозной земельной реформы, которая предусматривала бы раздробление больших участков общественных земель на мелкие (в первую очередь – плодородных почв Кампаньи) и незамедлительное распределение их в качестве ферм между тысячами городских плебеев. На третьем этапе, в марте, народным собранием должна была быть избрана особая комиссия в составе десяти человек во главе с Крассом и Цезарем, наделенная широчайшими полномочиями по продаже покоренных заграничных земель и использованию полученных средств для приобретения новых земель в пределах Италии для реализации еще более широкой программы переселения. Заключительная стадия, намеченная на следующее лето, предполагала ни больше ни меньше как аннексию Египта под предлогом просьбы одного из уже мертвых египетских царей – Птолемея какого-то там по счету, которую он высказал семнадцать лет тому назад, предложив продать всю свою страну римскому народу. Прибыли от этого будущие члены будущей комиссии также собирались направить на выкуп земель в Италии.