Он рассмеялся.
— Что?
— Ну, представь, даже в старших классах, что бы он сделал, если бы я вдруг его не послушался? Лишил бы меня карманных денег? Даже если бы я ушел из дома, сомневаюсь, что он побежал бы за мной.
— Ты так поступал?
Он покачал головой.
— Не мой стиль. Мы с отцом нашли общий язык.
Мы прошли мимо огромных витрин модного магазина, нескольких галерей, булочных, кулинарий. В конце концов мы дошли до светлого здания, в котором как раз и жил Джеймс Роуз.
— Ну вот, мы пришли. Входим в пасть ко льву, — прошептал Август.
Такая перспектива была мало обнадеживающей, но оттого не менее манящей. В духе Августа.
— Почему ты так думаешь?
— Это не первая моя охота за сокровищами. Представь себе Индиану Джонса, но только более решительного. Перепродажи частных коллекций часто таят сомнительное происхождение артефактов.
— Имеешь в виду, откуда они его взяли?
Он кивнул.
— В особенности если экспонат должен быть в музее, а не в частных руках.
Швейцар в темно-синей ливрее с золотой оторочкой на карманах, плечах и лацкане открыл стеклянную дверь. Выслушав нас, консьерж за мраморным столом набрал номер телефона и сказал:
— Передайте господину Роузу, что его здесь ожидают два посетителя — господин Соколов и госпожа Мартин. Хорошо.
Он положил трубку.
— Вам надо подняться в пентхаус, — сказал он и указал в сторону лифта.
— А где лестница? — спросил Август.
Я уставилась на него.
Консьерж тоже удивленно посмотрел на него:
— Господин Роуз живет на сорок пятом этаже.
— Замечательно.
У меня буквально отвалилась челюсть.
Швейцар указал на самую дальнюю дверь, рядом с которой значилась табличка «Лестница». Август невозмутимо направился к двери, и я последовала за ним. Он уже успел одолеть почти весь первый пролет, когда я, слегка задыхаясь, спросила:
— Есть веская причина, почему мы должны взбираться пешком на сорок пятый этаж?
— Я боюсь лифтов.
Он сказал это как само собой разумеющееся, но по пути наверх я все думала, не с приветом ли он или, может, он унаследовал крупицу отцовской болезни. Я тоже не в восторге от лифтов. Иногда мне кажется, что когда они резко останавливаются на этаже и пассажиры при этом подпрыгивают, это может порвать кабель или карабин, отправив всех вниз на верную и эффектную смерть. А порой я боюсь, что произойдет, если отключится электричество, как это было прошлым летом. Помнится, тогда много людей оказались запертыми в лифтах и вагонах метро. Но если выбирать между сороками пятью пролетами и оборванным кабелем, я все-таки отдам предпочтение лифту.
Где-то на двадцать пятом этаже я остановилась, пытаясь не сбить дыхание.