Вдруг австрийский консул, словно почувствовав обращенные на него взгляды, обернулся. Слегка поклонился Шубину, но уставился не на подполковника, а на Фандорина.
«Знает, кто я? Вряд ли. Но профессионал профессионала угадывает издалека. Как рыбак рыбака».
Люст повернулся, взял напарника под руку, отвел подальше.
Эраста Петровича немецко-австрийские агенты не интересовали, но объяснять это подполковнику не стоило.
«Чем больше человек говорит, тем он делается понятней. Так рассказать ему про Одиссея или нет?»
Шубин продолжил:
— В Баку несколько тысяч германских и австрийских подданных: инженеры, коммерсанты, просто искатели легких денег. Известно, что отсутствие собственных нефтяных ресурсов — самое уязвимое место центрально-европейских империй. Они как стервятники, опоздавшие на расклев добычи: кружат, кружат, а приткнуться уже некуда.
— Что же они делают в Баку?
— Шпионят. Покупают предприятия через подставных лиц. Мне доносят, что после сараевского события вся немецко-австрийская община гудит, как пчелиный улей… — Тимофей Тимофеевич почесал круглую щеку. — А ведь вы приехали не из-за немцев с австрийцами. Опять не вижу интереса в глазах. Может, все же объясните? Или мне так и метать на прилавок все свои товары, как купцу в лавке?
Все еще не придя к решению, Фандорин сказал:
— Позже. Д-давайте встретимся в более спокойной обстановке для обстоятельного разговора. Пока же вот что. Известен ли вам однорукий боевик или, быть может, просто б-бандит, связанный с революционерами? Точнее, с большевиками?
Тимофей Тимофеевич почмокал сочными губами, как бы пробуя вопрос на вкус.
— Все-таки революционерами интересуетесь. Так-так. Однорукий? В Баку это не является особой приметой. Много аварий на промыслах, на нефтеперерабатывающих заводах. У боевиков часто отрывает руку при изготовлении бомб… Хм. Вас, я полагаю, вряд ли интересует всякая мелочь. Из серьезных людей есть гочи Абдулла Нордаранский. Есть Хачатур Однорукий, главарь шайки армянских анархистов. Правда, эти двое враждуют с большевиками, но могли и помириться. Еще с одной рукой налетчик Шамир-хан, лезгинец. Он частенько заезжает в Баку на гастроли. Еще…
И подполковник с запинкой, прищурясь на каменный свод, начал перечислять разбойников, экспроприаторов, беглых каторжников. Память у Тимофея Тимофеевича была отменная, но скоро Фандорин понял, что толку от этой каталогизации не будет.
— Кто-нибудь из одноруких использует в качестве своего г-герба черный крест? Может быть, это знак какой-то шайки?
— Черный крест? Нет, не слыхал. — Шубин виновато развел руками. — Это Баку. Здесь за каждым душегубом не уследишь. Вы лучше вот что. Заезжайте ко мне на службу завтра часу в третьем пополудни. Спустимся в картотеку, посмотрим.