– в Неаполе. Они называли это французской заразой – болезнью галлов. Но все знали, что на самом деле она пришла из Нового Света с генуэзскими моряками Колумба. Это был крайне неприятный недуг. Лица и тела людей покрывались язвами и нарывами, а на последней стадии лица часто принимали совершенно неузнаваемый вид.
В Риме беднякам приходилось довольствоваться ячменем и свининой, если, конечно, они могли достать свинину. На грязных улицах скрывались тиф, холера и Черная Смерть. [Чума – прим. пер.] Горожане кичились своим богатством, но на самом деле выглядели пастухами и жили подобно им.
Как же отличался город от позолоченного роскошного Ватикана! Рим, великий город, превратился помойку истории. Эцио вспомнил не только грязные переулки, выходившие на улицы, на которых ныне бродили одичавшие псы и волки, но и разваливающиеся церкви, гниющие кучи мусора, пустынные дворцы, напомнившие ему о том, что его собственный дом во Флоренции тоже может быть разрушен.
– Я должен встать. Мне нужно найти мессера Макиавелли! – Упрямо сказал Эцио, отгоняя мысли.
– Всему свое время, – отозвалась его сиделка. – Он оставил тебе новую одежду. Оденься, когда почувствуешь себя лучше.
Эцио встал. Голова закружилась, и он потряс ей, чтобы прийти в себя. Затем принялся натягивать костюм, который оставил ему Макиавелли. Он был совершенно новым, льняным, с капюшоном из мягкой шерсти (кончик капюшона напоминал клюв орла). Крепкие перчатки и сапоги из мягкой испанской кожи. Эцио оделся, борясь с разлившейся по телу болью. Потом женщина вывела его на балкон. И только там Эцио осознал, что находился не в обычной разрушенной лачуге, а в останках здания, некогда бывшего огромным дворцом. Должно быть, раньше они были дворянами. Он вздохнул, посмотрев на пустынный развалившийся город, раскинувшийся внизу. Под ногами нагло закопошилась крыса. Он пнул её.
– Ах, Рим, – иронически произнес он.
– То, что от него осталось, – повторила женщина, снова хихикнув.
– Благодарю, госпожа. Кому я обязан..?
– Я графиня Маргарита дельи Кампи, – ответила она, и в тусклом свете Эцио разглядел черты некогда прекрасного лица. – То есть то, что от неё осталось.
– Графиня, – Эцио постарался скрыть грусть в голосе и поклонился.
– Мавзолей вон там, – с улыбкой произнесла она, показывая куда-то. – Там вы и встретитесь.
– Где? Не вижу.
– В том направлении. К сожалению, из моего дворца его не видно.
Эцио прищурился, всматриваясь в темноту.
– А если посмотреть с той башни?
Она посмотрела на него.
– С церкви Санто-Стефано? Оттуда видно. Но она развалилась. Лестницы, ведущие на башню, обрушились.