Чернильная кровь (Функе) - страница 4

Строка за строкой,

Моя собственная пустыня.

Строка за строкой,

Мой рай.

Мария Луиза Кашниц. Стихотворение

Уже смеркалось, а Орфея все не было.

У Фарида лихорадочно билось сердце, как всегда, когда день, уходя, оставлял его наедине с темнотой. Черт бы побрал Сырную Голову! Где его только носит? Птичий гомон в кронах деревьев уже смолк, словно придушенный подступающей темнотой, а ближние горы окрасились черным, будто солнце, садясь, опалило им макушки. Скоро весь мир станет черным, как вороново крыло, даже трава под босыми ногами Фарида, и тогда духи поднимут свой шепот. Лишь в одном месте Фарид чувствовал себя от них в безопасности: за спиной у Сажерука, так близко, чтобы ощущать тепло его тела. Сажерук темноты не боялся, он даже любил ее.

— Ты что, опять их слышишь? — спрашивал он, когда Фарид прижимался к нему. — Сколько раз тебе говорить? В этом мире нет духов. Это одно из немногих его преимуществ.

Сажерук стоял, прислонившись к стволу дерева, и смотрел на поднимающуюся вверх по склону пустынную дорогу. Выше фонарь светил на растрескавшийся асфальт, там, где к подножию темных гор лепились дома — десяток, не больше, — тесно прижавшись друг к другу, как будто и они боялись ночи не меньше, чем Фарид. Сырная Голова жил в первом доме по дороге. В окне горел свет. Сажерук уже больше часа неотрывно смотрел на этот огонек. Фарид пытался стоять так же неподвижно, но руки и ноги просто отказывались ему повиноваться.

— Пойду посмотрю, куда он запропастился, — сказал Фарид.

— Никуда ты не пойдешь.

Лицо Сажерука было бесстрастным, как всегда, но его выдавал голос. В нем Фариду послышалось нетерпение… и надежда, ни за что не желавшая умирать, хотя уже столько раз обманывалась.

— Ты уверен, что он сказал «в пятницу»?

— Да! Сегодня ведь пятница, верно?

Сажерук молча кивнул и откинул с лица длинные волосы. Фарид тоже пытался отрастить волосы до плеч, но они так упрямо курчавились и лезли во все стороны, что в конце концов он просто отрезал торчавшие пряди ножом.