– Веди к нему, – сказал он и дернул растопыренным усом.
– Старец рядом, – бритощекий вскочил, попятился к выходу перед широко зашагавшим на него царем.
Иеремия сидел на земле, привалившись сутулой стеной к колесу огромной колесницы. Над его головой чудовищным крылом торчал острый железный серп, приклепанный к толстой спице. Другой такой же выглядывал из–за плеча. На третий пророк положил ноги, обутые в истертые деревянные постолы. Без страха, без заискивания глядел он на идущего к нему всесильного царя Персиды.
Дарий остановился перед ним, расширил любопытные глаза. Хватаясь желтыми пальцами за спицы, Иеремия поднялся, с трудом утвердился на тряских ногах. Дарий повел рукой, удаляя лишних. Воин, стороживший старца, переломился в поклоне и исчез за колесницей. Шедший за царем бритощекий тоже отступил за гаремные шатры.
– Я много слышал о тебе, – тихо заговорил Дарий. – Хотел взять в этот поход, но след ног твоих потерялся. Нигде не могли найти. Это огорчило меня. Но ты сам теперь явился. Скажи, ты в самом деле Иеремия?
– Я Иеремия из Анафофы, что в земле Вениаминовой, – голосом хриплым, словно горло его пересохло от жажды, заговорил старец. – А ты царь Персиды, я вижу. Ибо иду путем твоим, смотрю на землю – она разорена, на небеса гляну – нет на них света. У тебя лоб блудника, ты отбросил стыд.
Дарий округлил глаза, усы еще больше растопорщились и поползли вниз.
– Не боишься говорить мне обидное? – едва выдавил он из себя.
– Со мной господь наш, единый Саваоф, и слово его: «Не бойся их, ибо я с тобою, чтобы избавлять тебя», – прохрипел Иеремия. – Он говорит тебе еще: «Смирись, сядь пониже, ибо уже упал с головы твоей венец славы».
– Ты поешь одну свою песню. Лживы ее слова, – насмешливо заговорил Дарий, покачивая головой в короне, брызгая на старцев огнями самоцветов. – Или не видишь? На мне венец мой!
– О другом венце речь божья, – ответил старик. – Доколе ноги твои не спотыкаются на горах горя!
– Ноги крепки! – начал злиться Дарий. – А что касается единой земли и единой на ней общины, то пока этого нет. Но будет. И царь единый на ней будет. Я! Теперь оглядись. Вот перед тобою тысячи тысяч людей, но ни на одном я не вижу короны. Или ты видишь? Нет, старик! Не всяк себе царь. Един он, и ты пред ним!
– Лукавствуешь до усталости, а кого этим тешишь? – Иеремия пожевал губами. – Вот пойдешь, положив руки на голую голову, ибо отверг господь надежды твои. Одумайся! Отбрось оружие, убирайся в пределы свои. Нельзя, чтобы прекратился глас веселия и радости и не стало слышно смеха жениха и невесты, когда земля обернется пустынею по прихоти ничтожного. Опомнись! Не мне ответ давать будешь, а богу!