— Но смерть твоих родителей положила конец семье прежде, чем ты начала осознавать себя? — спросил Келл, словно заранее зная ответ.
Бетти неохотно кивнула.
— Да. Я была меньше, чем Кати. Но я помню родителей. Они по-прежнему много значат для меня — именно поэтому я думаю, что передничек Кати и фотографии, которые ты пытаешься вернуть, так важны.
Она оглянулась на маленькую девочку в углу. Ребенок выглядел таким одиноким…..
Невыносимое зрелище. Подчиняясь внезапному решению, она спрыгнула с лавки и побежала в угол, где девочка механически строила и строила свои башни. Бетти опустилась на колени и забрала кубики из вялых детских рук.
— Кати-Колокольчик, ты закончила свою башню. Дай мне построить что-нибудь новое.
Девочка посмотрела на нее равнодушными глазами и ничего не сказала.
— Я построю машину, — твердо сказала Бетти. — Ты можешь помогать мне, пока дядя Келл готовит ужин.
Молчание.
— Не сработает, — спокойно проговорил Келл.
— Не сработает, если не попробую, — хмуро ответила Бетти и начала строить.
Машина у Бетти получилась очень похожей, но ребенок совсем не помогал.
Глаза Кати следили за Бетти, а не за строящейся машиной. Вместо интереса было вялое ожидание — она словно смотрела, надолго ли хватит у этой тети терпения.
Бетти игнорировала эту апатию и продолжала строительство.
— Это «мерседес», — уверенно объясняла она ребенку. — Как у твоего дяди Келла. Я знаю, что у дяди Келла машина черная, но могу поспорить, что ему хотелось с красными и желтыми полосками. Настоящему художнику разрешается выбирать собственные цвета. Это называется художественное видение.
Никакого отклика. Ничего.
Келл поставил блюдо на стол, как раз когда Бетти закончила свой автомобиль. Он разложил пищу в две тарелки и миску — и поставил миску перед Кати прямо на пол.
Бетти изумленно взглянула на него.
— Мы будем ужинать на полу? — резко спросила она, и Келл грустно улыбнулся.
— Кати не будет есть, пока мы смотрим. Мы будем ужинать за столом. Она поест сама.
— Ну, это смешно, — запротестовала Бетти, взглянув на накрытый стол, где на льняных салфетках стояли фарфоровые тарелки, столовое серебро и сверкающие винные бокалы. Она глубоко вздохнула и разрушила свой автомобиль. — Будьте добры еще один прибор, мистер Халлам.
— Но…
Бетти поднялась и взяла из его рук миску Кати. Инстинктивно она знала, что делает все правильно. Кати выглядела как один из диких зверьков, впервые попавших в руки Бетти. Они ощетиниваются от страха, и Кати делает то же самое.
Не может быть, чтобы ребенок хотел оставаться один, думала Бетти. Она просто боится быть другой. Кому доверять? Как может Кати разговаривать, когда ее бросили все взрослые, от которых она зависела?