— Кто, черт возьми, рассказал тебе о Джоанне?
— Не важно, кто рассказал, — уныло проговорила Бетти. — Но я знаю. Знаю, что Джоанна сделала с тобой, и, Келл… мне безумно жаль.
— Тебе не о чем жалеть. — Лицо его было твердо как камень. — Джоанна умерла, и… и Лаура тоже — много лет назад.
— Но тебе по-прежнему больно, — прошептала Бетти. — Потерять свою маленькую дочь… Столкнуться с предательством Джоанны… Келл, ужасно больно — начинать сначала. Собрать все осколки и жить дальше. Но, Келл, именно это ты обязан сделать. Ты уже полюбил Кати…
— И собираюсь любить дальше, — сердито проговорил Келл. — Бетти, неужели ты не видишь, что просишь невозможного? Просишь поверить тебе…
— Келл, если бы ты любил меня, то доверял бы мне, неважно, что говорит твой разум. И, Келл, принять от тебя подарок для меня даже труднее, чем для тебя — поверить мне. Ты просишь меня смириться с тем фактом, что я люблю тебя, а заодно смириться и с твоей верой, что я могу обидеть тебя и Кати, как Джоанна обижала тебя и Лауру. Ты должен знать, Келл… не можешь не знать, что я никогда не сделаю тебе больно. О, Келл, я бы лучше умерла. Умерла бы…
Она не могла произнести больше ни слова. Слезы наполнили ее глаза, но остатки гордости заставили сдержать их. Она сидела, бледная и молчаливая, и наблюдала за суровым, неприступным лицом мужчины перед собой.
Келл не уступил ни на дюйм. Ни на один. Его лицо ничуть не смягчилось. Он сидел перед ней — судья и двенадцать присяжных в одном лице — и выносил Бетти обвинительный приговор.
Ей нужно уйти. Уйти, пока она не ударилась в слезы и не сделала из себя посмешище. Каким-то образом ей удалось швырнуть документы через стол и подняться на ноги.
— Забери назад свою землю, — прошипела она. — Только этого я прошу и только за этим приехала. Мне не нужны твои отступные. Я уже говорила тебе, Келл. Я не люблю за деньги. Если бы я взяла эту землю, то не смогла бы жить на ней.
— Что ты собираешься делать? — Келл взял бумаги. Его голос не выражал ничего — словно вся сцена ничуть не тронула его.
Бетти прошла к двери и оглянулась. Ей чудом удалось найти в себе следы гордости и гордо вскинуть голову.
— Что я буду делать, тебя не касается, Келл Халлам. Уже не касается. Я только хочу уехать подальше от тебя и… и начать сначала.
— Документы будут здесь, если ты передумаешь.
— Не передумаю, — спокойно сказала Бетти. — В некоторых вещах я еще упрямей тебя. — Она пожала плечами. — И, возможно, глупей!
Бетти покинула Келла в полной уверенности, что он остался все так же холоден. Ее представление о состоянии Келла было далеко от истины.