Я слегка стушевался.
— Вы знаете… Кха! — закашлялся я. — Я, по правде говоря, не к вам пришел, а к вашей дочери.
— Ну вот, — сделав вид, будто обиделась, произнесла женщина. — За столько лет один раз в мой дом пришел мужчина и то не ко мне. — Она не флиртовала и не кокетничала, просто подтрунивала надо мной, а еще больше над собой, и у меня даже не возникало на ее счет фривольных мыслей. — А не скажете, зачем вам моя дочь потребовалась?
Любая мать имеет право знать, зачем к ее дочери солидные мужчины ходят. Я сознался:
— Я дядя Элеоноры Ягодкиной. Она куда-то запропастилась. Я хотел бы поговорить с Катей, выяснить, не знает ли она, где моя племянница.
— Ах, Эллы! — живо откликнулась женщина. — Впервые слышу, что у нее есть дядя. Вы проходите. Катя недавно пришла из института, сейчас готовится к занятиям у себя в комнате.
Хозяйка отступила и, когда я вошел в коридор, прикрыла за мной двери. Страдающим клаустрофобией жить в девятиэтажках с подобной планировкой я не советую. Запросто чокнуться можно, оказавшись в длинном, узком, как пенал, коридоре без окон, с единственной лампочкой посередине. Мы прошли по коридору, свернули в конце его в распахнутую справа дверь.
— Катя, к тебе пришли! — крикнула хозяйка и указала на закрытую в конце прихожей дверь. — Проходите, пожалуйста!
Я шагнул к двери, постучал в нее и, не дожидаясь приглашения, вошел в комнату. В ней на стоявшей у стены деревянной кровати, раскинув руки и ноги, с книжкой на груди дрыхла девица. При окрике матери она даже не шевельнулась. Очевидно, по природе своей Катя Рябинина была человеком высокомерным, обидчивым и своенравным. Даже во сне с ее лица не сходило надменное выражение, а линия рта была капризно изогнута. Впрочем, такая красивая девушка с утонченными чертами лица, превосходной фигурой, бархатной кожей и копной пышных русых волос, наверное, имеет право на гордыню.
Я пощекотал маленькую изящную ступню Кати. Девушка отдернула ногу, подтянула ее к себе, потом неохотно разлепила веки и уставилась на меня изумленным взглядом.
— Педикюршу вызывали? — пошутил я.
Девушка посмотрела на сей раз ошалело, быстро села на край кровати и поправила короткий халатик.
— Какую педикюршу? — не поняла она.
— Которая чистит и полирует ногти на ногах, — продолжал балагурить я. — Извиняюсь, но не знаю, как сказать педикюрша в мужском роде, поэтому говорю о себе в женском. С вашей мамой я уже поработал. Теперь ваша очередь.
Рябинина некоторое время молчала, переваривая услышанное, потом прищурилась и с понимающим видом изрекла: