Он снова заключил ее в объятия и поцеловал. Это была лишь тень, лишь воспоминание об их поцелуях. Было такое чувство, словно он уже ушел.
— Прощай, Мора.
Джонни повернулся и подхватил свою куртку. Она посмотрела, как он достиг края каменных ступенек и подтянул «Радугу» поближе, а потом, накинув куртку на плечо, пошел по пирсу.
Она спустилась в каюту. Там было темно и жарко. Солнце отбрасывало по воде маленькие танцующие лучики через иллюминаторы, перемещаясь чудесными зайчиками по полированным панелям. Она медленно опустилась на одну из коек. Ее тело казалось бесхребетным от апатии.
Когда она пришла в себя, ее первым осознанным желанием было найти сигарету. В кармане брюк она обнаружила лишь пустую пачку. Мора отбросила ее в сторону и быстро подошла к буфету. Там не было ничего. Она начала раздвигать подушки и нашла прижатую к обшивке пачку с двумя сигаретами. Это были американские «Филип Моррис». Целлофан и обертка смялись, Джонни забыл их, когда сидел тут минувшей ночью.
Она зажгла сигарету и вышла на палубу. Яркий свет ослепил ее. Приложив пальцы к глазам, она ощутила легкую боль в раздраженных веках, оставшуюся после рыданий. Взглянув на часы, Мора увидела, что прошло уже более двух часов, как Джонни покинул ее. Теперь солнце жгло сильно. Порт продолжал жить своей жизнью. Она села и посмотрела вокруг невидящими глазами.
Прошедшие два часа оставили сильную и острую боль. Никогда в жизни она не хотела бы вновь испытать такое. Но Мора понимала, что нельзя навсегда избавиться от этого чувства, что оно снова и снова будет терзать ее. Придется продолжать жить с этой болью утраты. Постепенно горе будет глохнуть, хотя никогда не исчезнет полностью. Первым делом нужно поверить в его уход, и эта вера была достигнута за два часа мучений. Появилась возможность увидеть, как изменится жизнь. Она больше не будет носиться с постоянной мыслью о Джонни, с мыслью, которая за последние месяцы стала близкой к надежде. Реальность его существования исчезла. Сам Джонни был потерян для нее; Том был потерян тоже. Она отбросила обоих разом и осталась одна, испытывая одиночество, подобное покою и уединению этого маленького суденышка в сутолоке порта и хохоте чаек.
Она прикуривала последнюю сигарету, когда услышала голос, позвавший ее с пирса. Обернувшись, Мора увидела светловолосого юношу лет девятнадцати, стоявшего на берегу в толстой матросской куртке.
Он спросил по-английски с акцентом:
— Это вы леди, которая направляется в Гарвич?
— Да.
Ничего не добавив, он быстро сбежал по ступенькам и подтянул «Радугу» поближе к кнехту.