Здесь миссис Бельден вдруг замолчала, видимо, испугавшись оборота, который принимал наш разговор, и лицо ее приняло выражение, которого я долго потом не мог забыть.
– Мне, конечно, никогда и в голову не приходило ничего подобного тому, что случилось, поскольку я и теперь еще не считаю Мэри способной на преступление. Но, когда осенью я получила письмо от мистера Клеверинга, в котором он просил сообщить мне что-нибудь о его жене, жестоко осудившей его на изгнание, и когда в тот же вечер одна моя приятельница, вернувшаяся из Нью-Йорка, рассказала, что Мэри Левенворт окружена толпой поклонников, тогда только я поняла, насколько серьезно положение дел. Я написала Мэри и сообщила о письме ее мужа ко мне.
Ответ получился очень длинный и положительно испугал меня:
«В настоящее время я не хочу думать о мистере Роббинсе и советую вам сделать то же. Он знает, что я немедленно сообщу ему, как только буду иметь возможность принять его, но пока время еще не настало. Он не должен терять мужества: если он когда-либо будет осчастливлен мной, то счастье его будет полное».
«Если, — подумал я, — это „если“ могло уничтожить все».
– Вместо того, — продолжила миссис Бельден, — чтобы исполнить волю Мэри Левенворт, я написала Клеверингу, что жена его просит запастись терпением и я немедленно сообщу, если в жизни Мэри произойдет какая-нибудь перемена.
Развязка наступила скорее, чем я предполагала. Две недели спустя я узнала о смерти священника, венчавшего их, а затем прочитала в газетах, что мистер Клеверинг опять вернулся в Нью-Йорк и поселился в Гофман-хаусе.
Впоследствии я узнала, что нетерпеливый муж делал все, что только было возможно, чтобы приблизиться к своей жене, но все было напрасно. Наконец он решился, даже рискуя навлечь на себя ее гнев, обратиться к ее дяде. Супруге он написал только следующие строки:
«Я хочу обладать тобой, с приданым или нет, мне безразлично. Если ты не придешь сама, то я, следуя примеру своих предков, неустрашимых рыцарей, возьму штурмом твой замок и похищу тебя».
Несколько дней спустя он получил от Мэри следующий ответ:
«Если мистер Роббинс хочет быть когда-либо счастливым с той, которую любит, то он должен еще раз хорошенько обдумать свое решение, высказанное в последнем письме. Своим поступком он не только разрушил бы счастье любимой особы, но также разорвал бы те узы, от которых он ждет столько счастья».
На записке не было ни подписи, ни числа. Две недели спустя мистера Левенворта нашли мертвым в его комнате, и совершенно неожиданно ко мне вдруг явилась Джен с просьбой принять ее и укрыть на время от всех, если только я еще по-прежнему люблю Мэри Левенворт и желаю ей счастья.