Она отступила на шаг назад — мои слова, очевидно, ее испугали.
– Послушайте, — продолжал я. — Неужели вы думаете, что можно скрыть от публики то, о чем осведомлена полиция?
Девушка ничего не ответила.
– Мисс Элеонора, — произнес я, — мне кажется, вы не понимаете, в каком положении находитесь. Если вы посмотрите на все происшедшее со стороны, то сами убедитесь, что вы должны объяснить…
– Но я не могу ничего объяснить, — проговорила она хриплым голосом.
– Вы не можете?
Не знаю, мой тон ли подействовал на нее или сами слова, но она отшатнулась так, будто ее ударили по лицу.
– Как? — воскликнула Элеонора. — И вы тоже сомневаетесь во мне? Я думала… мне и в голову не могло прийти, что… Вы, значит, с самого начала мне не верили? Вам было достаточно ложных улик, чтобы поверить в мою виновность! — Девушка в бессилии опустилась в кресло и чуть слышно прошептала: — Теперь я совсем одна, я покинута всеми.
Это невольно тронуло меня. Я сказал:
– Мисс Левенворт, ведь и я всего лишь человек. Но мне больно видеть ваше отчаяние, — скажите мне, что вы не виновны, и я поверю вам, невзирая на улики.
Она встала и приблизилась ко мне:
– Может ли кто-нибудь, взглянув мне в глаза, сказать, что я действительно виновна в этом ужасном преступлении?
Когда я грустно покачал головой, она прибавила:
– Ах, так вы хотите доказательств! — С этими словами она бросилась к дверям: — Идите, идите за мной.
Я последовал за ней, дрожа от страха и волнения. Она быстро поднялась по лестнице и, когда я нагнал ее, уже стояла перед дверьми комнаты, где лежал ее дядя.
– Пойдемте, — повторила девушка и, распахнув дверь, вошла в комнату.
Я был очень удивлен происходящим, но подчинился. В спальне было сумрачно, но в коридоре горела лампа, и при ее свете я увидел, как Элеонора опустилась на колени, наклонилась над усопшим и положила руку ему на грудь.
– Вы говорили, что поверите мне, если я скажу, что не виновна, — произнесла она, — вот, смотрите.
Она прижалась щекой к покойнику, поцеловала его в холодные губы, потом, поднявшись на ноги, воскликнула:
– Неужели вы думаете, что я могла бы это сделать, если бы убила его? Вы, хороший, любящий сын, можете ли вы предположить, что, если бы на мне была его кровь, я могла бы теперь подойти к нему с последней лаской? В прежние времена говорили, что из ран трупа начинала течь кровь, если к нему приближался убийца, — продолжала Элеонора, — что же должно было бы произойти, если бы я, облагодетельствованная им, его любимое дитя, подняла на него руку?
Я положительно не мог говорить, настолько был взволнован этой сценой.