пошла, чем время тратить на всяких разных! Вон пусть Ирка переводит!
— А что я, а что сразу я-то? — заверещала Ирина. — Я не смогу! Я боюсь! Лизка, ты переведи! Не будь эгоисткой!
— Это я-то эгоистка?!
— Ты, а кто же!
— Да вы все тут эгоистки!
— Все, кроме меня!
— Нет, кроме меня!
— Вот именно, все только о себе и думают!..
— Нет чтобы подумать обо мне!
В общем, Карину из магазинов мы увели, но в результате переругались и следующие полчаса шли совершенно молча и все в плохом настроении. «Если в первый день мы уже так скандалим, то что же будет дальше? Во что превратится мое пребывание в Париже?» — думала я, шагая впереди всех. Наконец, когда совсем стемнело, Ирина решилась прервать молчание и спросила, куда мы идем.
— К Эйфелевой башне, — ответила я. — Мне надоело слушать, как вы ругаетесь, и я решила взять инициативу на себя. Кстати, не она ли это?
В темноте над крышами домов возвышалась блещущая огнями конструкция. Она словно звала нас к себе, указывая на то место, где спрятано счастье и вечный праздник. Постепенно приближаясь, мы все четче видели ее этажи, а затем различили и металлическое кружево. Наконец настал момент, когда башня предстала перед нами полностью — огромная, волшебная, гораздо более клевая, чем в журнале! Раньше я и не думала, что она окажется настолько высокой! В Эйфелевой башне были не только романтика и гламур, которых мы так ждали. В ней был вызов. «А вам слабо? — как бы обращался к нам давно умерший инженер. — Человек еще не то может построить! Лишь бы были железо и уголь, лишь бы пар из котлов не переставал крутить наши двигатели!»
— Маринка, а сколько ей лет, этой башне?
— Больше ста. С тысяча восемьсот восемьдесят девятого года стоит. К столетию Революции построили, — отозвалась сестра, не забыв, как обычно, упомянуть про свою любимую Революцию.
Больше ста! Какая старая! И настолько современно выглядит при этом!
Под башней, как и следовало ожидать, толпились туристы. Они клали фотоаппараты на землю, наклонялись над ними и снимались так, чтобы их лица вышли на фоне уходящей ввысь металлической конструкции. Мы тоже снялись таким образом. Правда, получилось далеко не с первого раза: нависающие над фотоаппаратом лица выходили смешными, одутловатыми и со странными выражениями. После того, как нам наконец удалось снять нечто удобоваримое, мы решили подняться на верх башни.
Наверх ходил лифт, и подъем в нем был платный. Цена зависела от этажа. Ехать всего лишь на первый этаж нам показалось неинтересным, на третий — слишком дорогим. Поэтому мы выбрали второй. Этого оказалось достаточно, чтобы еще раз полюбоваться прекрасным видом.