— Может, пойдем в ресторан? — предложил Фабьен, заметив, что мне неуютно на улице.
В ресторан. Ого, да он при деньгах, получается?
Мы прошли несколько метров по бульвару, и я поняла, что ошиблась. Забыла, что у французов нет разницы между «кафе», «ресторанами» и другим общепитом. Вывеска над дверью, которую любезно открыл передо мной Фабьен, гласила: «Ресторан KFC». Да-да, это был тот самый фастфуд с бутербродами из курятины! Не стоит и говорить, что все кассиры, как и уборщики этого заведения, тоже вели свою родословную от африканцев. Фабьен взял себе какой-то еды, а мне предоставил самой выбрать и оплатить то, что я хочу. Вскоре мы сидели за столиком — надо сказать, не за самым чистым.
— Ты выглядишь растерянной, — произнес Фабьен, глядя, как я, не произнося ни слова и стараясь не смотреть на своего «кавалера», взялась за свою еду. — Что-нибудь не так?
Да, не так, черт возьми! Надо предупреждать о том, что ты негр, если знакомишься с белой девушкой и не выкладываешь фотографию! И о том, что собираешься повести ее в бутербродную за ее же счет, хорошо бы оповещать заранее!
— Я думала, что ты француз, — ответила я.
— Но я и есть француз! — удивился Фабьен. — У меня французский паспорт! И родился я в Париже! Родители тоже французы.
Французы? Не пойму… Он что, в солярии пережарился?
— Французы? Из Парижа?
— Нет, в Париж они уже взрослыми переехали. Познакомились здесь. Мама из Гвианы, а папа с Майотты.
— А где это?
— Как? Ты не знаешь? — Видимо, в представлении Фабьена знание этих мест с диковинными названиями было самоочевидным для каждого человека. — Гвиана в Южной Америке, а Майотта — на островах в Мозамбикском проливе… рядом с Мадагаскаром!
Южная Америка ассоциировалась у меня с Рики Мартином и сериалами, Мадагаскар — исключительно с тараканами. При чем же тут Франция?
— Так, значит, они все-таки не французы?
— Как это не французы? — возмутился Фабьен. — Они граждане Франции! А Гвиана и Майотта — французские территории, заморские департаменты!
— А! — поняла я. — Колонии!
— Это раньше были колонии и метрополии! И рабство — оно тоже давно кончилось! — надулся Фабьен. — А теперь мы все равны, мы все французы! И живем, где хотим — хоть на островах, хоть в Париже! А тебя, видимо, не устраивает, что я черный?
— Нет-нет, все в порядке! — заверила я, но, похоже, получилось не очень-то достоверно.
— Белого ты могла бы найти себе и в России, — продолжал Фабьен. — Я думал, раз ты знакомишься с парнем из другой страны…
— Нет-нет, это очень мило, что ты черный! Я просто хотела узнать о тебе побольше! — продолжала я свои попытки выкрутиться.